— Потише, Каммамури. Здесь опасное место.
Маратх замедлил движение весел, но лодка продолжала плыть и вскоре вошла в заводь покрытую густым сводом тамариндов, под которым стоял удушливый трупный запах. Тьма сгустилась настолько, что охотники видели не дальше чем на пять шагов.
Лодка натолкнулась на один из трупов, и плеск последовал за этим толчком.
— Там кто-то плывет, — вдруг услышали они с берега голос.
— Может, кто-то из наших. Ведь сбор всем назначен на полночь,
При слове «полночь» Тремаль-Найк почувствовал удар в самое сердце.
— Полночь! — прошептал он дрожащим голосом. — Сбор в полночь! О моя Ада!..
— Эй! — прокричал голос. — Кто там плывет?
— Не отвечай, хозяин, — поспешно сказал Каммамури.
— Наоборот, я отвечу. Мы должны все узнать.
— Ты пропал…
— Кто говорит? — громко спросил Тремаль-Найк.
— Кто вы? — вместо ответа опять спросил голос.
— Туги Раймангала.
— Поторопитесь: полночь недалеко.
— А что будет в полночь?
— Дева пагоды взойдет на костер.
Тремаль-Найк подавил крик, готовый сорваться с его губ. Но превозмогая волнение, спросил:
— Значит, Тремаль-Найк не умер?
— Нет, раз Манчади еще не вернулся.
— И Дева будет сожжена?
— Да, в полночь. Костер готов, и она вознесется в рай Кали.
— Еще одно слово, — сдавленным голосом сказал Тремаль-Найк. — Ты знаешь, где сожгут Деву?
— В подземельях, мне кажется.
— Да, в большой подземной пагоде, — добавил другой, — недолго осталось.
— Греби, Каммамури, греби! — прошептал Тремаль-Найк. — Ада! Бедная Ада!
Рыдание вырвалось из его груди.
Каммамури налег на весла и принялся грести с отчаянной энергией. Лодка преодолела заводь и вышла с другой стороны.
— Скорее!.. Скорее!.. — вне себя повторял Тремаль-Найк. — Через час она взойдет на костер… Греби, Каммамури, греби!
Маратха не нужно было подгонять. Он греб так яростно, что мускулы готовы были лопнуть от напряжения.
Лодка быстро неслась по реке, и уже показалась в ночной темноте та крайняя оконечность Раймангала с его гигантским баньяном, где они приставали к берегу в прошлый раз.
Сверкнувшая в темноте молния показала, что берег совершенно пуст.
— Шива с нами! — воскликнул Каммамури.
— Вперед, маратх, вперед! — торопил Тремаль-Найк, быстро проходя на нос.
Лодка с такой силой врезалась в берег, что вышла из воды на добрую треть. Тремаль-Найк, нагруженный оружием, Каммамури и тигрица разом спрыгнули на землю и устремились к главному стволу священного баньяна.
— Ты ничего не слышишь? — спросил Тремаль-Найк.
— Ничего, — отвечал Каммамури. — Все туги в подземелье.
— Ты боишься?
— Нет, хозяин, — спокойно ответил маратх.
— Раз так, мы спускаемся. Ада — или смерть!
Ухватившись за ветви, они забрались на вершину усеченного ствола. Тигрица одним прыжком догнала их.
Тремаль-Найк заглянул в темное дупло. При вспышке молнии он заметил там углубления, похожие на ступеньки, по которым можно было спуститься вниз.
— Вперед, мой храбрый маратх! Я пойду первым.
И он полез в дупло, спускаясь по ступенькам в молчании. Маратх и Дарма последовали за ним.
Пять минут спустя, они оказались в подземелье, похожем на склеп, высеченный в скале, в конце которого виден был туннель, ведущий куда-то еще глубже.
Глава 15В ПОДЗЕМНОЙ ПАГОДЕ
Не оставалось ничего иного, как войти в этот туннель, и ощупью, в полной темноте двигаться дальше.
Однако пробираться во мраке среди коридоров темного подземелья было нелегко. Ни Тремаль-Найк, ни Каммамури не знали дороги, не представляли, в каком месте располагается храм. Но это были не те люди, что отступают перед трудностями опасностями.
Касаясь руками стен, ощупывая ногами пол, чтобы не угодить в какую-нибудь яму, они осторожно двинулись вперед в полном молчании, ибо поблизости мог быть часовой.
Скоро они оказались у отверстия в стене — чего-то вроде большой двери — на пороге которого остановились и прислушались.
— Слышно что-нибудь? — тихим шепотом спросил Тремаль-Найк.
— Нет, хозяин, только гром снаружи.
— Это знак, что казнь не началась.
— Я тоже так думаю, хозяин.
— Однако сердце у меня бьется так, будто хочет вырваться из груди.
— Это от волнения, хозяин.
— Ты думаешь, мы найдем пагоду?
— А почему нет?
— Я боюсь заблудится в этих коридорах.
— Смелее, хозяин, но мы должны быть бесшумны, как тени. Если кто-то услышит нас, все пропало.
— Знаю, Каммамури; держи тигра.
Тремаль-Найк нащупал ногой скользкие ступеньки и начал спускаться по ним, вытянув руки вперед и напряженно всматриваясь в темноту. Через десять ступенек он почувствовал под ногами гладкий пол галереи, которая плавно спускалась вниз.
— Ты ничего не видишь? — спросил он Каммамури.
— Ничего; мне кажется, что я ослеп. Эта дорога ведет в пагоду?
— Не знаю, Каммамури. Я бы отдал половину моей крови, чтобы зажечь немного огня. Какое ужасное положение!
— Вперед, хозяин! Полночь уже близко.
Тремаль-Найк вздрогнул при этих словах, и сердце его забилось в тревоге.
— О ужас! — воскликнул он сдавленным голосом. — Полночь!
— Тихо, хозяин, нас могут услышать.
Тремаль-Найк замолчал, подавив стон, и решительно бросился вперед, шатаясь, как пьяный, ища руками стены.
По мере того как он продвигался вперед, он чувствовал, что им овладевает странное состояние. Кровь шумела в ушах, сердце бешено колотилось в груди, начинались галлюцинации. Ему казалось, что он слышит вдалеке голоса, какие-то пронзительные звуки, словно кого-то там мучили, что видит огоньки, блеск пламени и даже тени, скользившие вокруг и пролетавшие над его головой.
Отбросив всякую осторожность, он быстро шагал все вперед и вперед, со сжатыми кулаками, с расширенными глазами, как будто во власти безумия. Он не обращал внимания на слова Каммамури, который умолял его умерить свое нетерпение. К счастью, раскаты грома доходили даже под эта темные своды, заглушая шум их шагов.
Вдруг охотник на змей натолкнулся на какой-то острый предмет, который слегка оцарапал его и порвал на плече одежду. Он замер и отшатнулся назад.
