Что-то красное мелькнуло перед глазами. Она даже не поняла сначала, что это ваза, пока та не оказалась у нее в руках.
— Что за… — Люк вскочил на ноги и успел схватить ее за руку, прежде чем она пошевельнулась.
Они стояли в дюйме друг от друга, тяжело дыша, глядя друг на друга, как два противника на ринге.
Оливия первая отвела взгляд. Люк поставил вазу на место и схватил девушку за плечи.
— Что это ты задумала? — гневно спросил он. — Я не намерен больше мириться с этим, Оливия.
— Мириться с чем? Я бы не бросила ее. Даже и не думала.
— Да что ты? — Люк коротко хохотнул и отпустил ее.
Когда она заговорила, он отвернулся и подошел к окну. Оливия смотрела на его спину, такую до боли знакомую… Она облизнула губы. Люк не двигался.
Пожалуй, это уже чересчур, с желанием невозможно было совладать. Оливия резко выдохнула и, подойдя к Люку, остановилась прямо за его спиной. Не сознавая, что делает, она положила руку на его бедро.
Люк резко отодвинулся, но между ними оставалось пространство всего в несколько дюймов. Далеко внизу плескались воды залива, начинался шторм. Ни один яхтсмен не решился выйти в море сегодня утром, и лишь несколько грузовых судов упрямо разрезали волны. На узкой полоске пляжа виднелась одинокая женская фигурка с собакой.
На какое-то мгновение Оливии захотелось оказаться на месте этой женщины, в окружении разгулявшейся стихии, вместо того чтобы стоять здесь, рядом с Люком.
Минуты шли, тишину нарушал лишь звук проезжавших под окном машин и шум ветра.
— Это не было трюком или уловкой, — сказала она наконец. — Правда, я думала, ты на работе.
Люк посмотрел на нее, но непонятно было, поверил он или нет.
— Тогда зачем ты здесь? — спросил он странным, каким-то надтреснутым голосом.
— Я же сказала: пришла забрать Делайлу. Если ты отдашь мне поводок…
— Она спит. — Он кивнул в сторону кухни, где, свернувшись на зеленом коврике, сопела собака.
— Вижу, — нахмурилась Оливия. Какое имеет значение то, что Делайла спит. В некотором недоумении она коснулась руки Люка.
Он замер, но на этот раз не отодвинулся. Словно искорки пробежали сквозь пальцы Оливии, но она не поняла, этот жар исходил от него или из глубины ее тела.
— Люк, — прошептала она, — Люк, я…
Продолжить она не смогла. Он схватил ее в объятия, стиснув бедра.
И тут она осознала то, что должна была понять с самого начала — пламя, бушевавшее в его глазах, не было враждебным, это было пламя страсти, такое же, как то, что сжигало ее самое.
— Люк, пожалуйста, — простонала она. — О, пожалуйста!
— Да, — отвечал он хриплым, каким-то чужим голосом. — Да. Почему бы, черт побери, и нет? — И повлек в сторону спальни.
Спальня Люка располагалась наверху, и первое, что поразило Оливию, это огромного размера дубовая кровать. Люк снял с нее туфли, потом потянул молнию на ее брюках.
Оливия все еще боялась поверить. Не может быть. Он просто мучает ее, это его… месть. Она вскрикнула, когда он стянул с нее джинсы, а потом и трусики.
Люк остановился, тяжело дыша, и сел на краю кровати, разглядывая ее и словно решая, продолжать или не стоит.
Этого вынести она не могла. Может, он и имеет право на мщение, но не сейчас. Не таким образом.
С протестующим стоном она перекатилась на живот и уткнулась лицом в покрывало.
Ничего не произошло. Ни Люк, ни она не шевелились больше. А потом она услышала, как он шепчет что-то вроде «Господи, помоги», и дыхание перехватило, когда его ладонь коснулась ее обнаженных ягодиц и бедер.
— Сними свитер, — попросил он все таким же хриплым чужим голосом.
— Что? — Оливия невольно приподняла голову и села. — Что ты?.. Люк, почему?..
Люк расстегивал рубашку, но остановился, чтобы ответить:
— Потому что я слишком долго ждал, вот почему. Ты не хочешь помочь мне немножко с этим свитером?
Руки Люка потянулись к ее свитеру, и все остальное потеряло значение. Она помогла ему стянуть одежду, и он лег рядом, все такой же удивительный и прекрасный, каким она его помнила.
Повернувшись на бок, она провела рукой по его груди, по плоскому, мускулистому животу…
И только когда он приподнял ее и уложил сверху, прижимая к себе, она почувствовала, как слезы струятся по лицу.
Он коснулся ее влажной щеки и нежно сказал:
— Ты плачешь, Оливия? С этим нужно что-то сделать.
И скоро, но не слишком, он подвел ее к пику восторга, где не было места слезам.
Глава 13Оливия лежала в теплом кольце рук Люка и смотрела, как серые облака бегут по небу. Два медно-желтых листа, сорванных ветром, прилипли к оконному стеклу. Ей хотелось что-то сказать, но нужные слова не приходили в голову, и Люк, казалось, был где-то далеко отсюда.
Он разозлился? Сожалеет о том, что произошло? Или сейчас, после того, как желание удовлетворено, ему просто все безразлично?
В конце концов она посмотрела на него — и обнаружила, что он разглядывает ее.
— Тебе хорошо? — спросил он несколько странным, официальным тоном.
— Конечно. Я… а тебе?
Его лицо было так близко, что она могла разглядеть только нос и темные глаза.
— Да, думаю, да. — Он перевернулся на спину и уставился в потолок. — Физически, во всяком случае, мне так хорошо, как не было с тех пор… довольно давно.
— О! Ты не… у тебя никого не было?..
— Нет. Пока нет. — Он не дал ей закончить вопрос.
Пока нет? Значит, она все еще единственная. Оливия постаралась успокоиться, умоляя сердце не колотиться слишком сильно.
— У меня тоже никого не было, — сказала она. — Но ты это, конечно, знаешь.
— С чего бы?
— Ты должен знать. Я говорила тебе… — И она замолчала. Что толку? Она говорила Люку много чего, и далеко не все из этого оказывалось правдой.
Оливия боялась продолжать разговор, боялась, что он опять скажет, что между ними все кончено, как уже не раз говорил прежде. Но она почему-то вновь обрела надежду.
После паузы Люк спросил:
— Что из этой истории в газетах правда?
Оливия моргнула и постепенно вернулась из мира своих грез, где Люк все простил и они живут вновь вместе в любви и согласии.
Газеты? История? О чем он говорит?.. Ах да, конечно. Эта история.
— Почти все правда, — сказала она, не ожидая, что он поверит. — Кроме той части, где говорится, что я героиня. На самом деле я действовала не раздумывая.
