Я был не в состоянии вникнуть в суть вопроса, но Джин ответил на него сам:
– Ротвейлер вернет тебе ребенка.
Это была шутка, предположительно вульгарная, но я понимал, что мы сейчас два приятеля, которые вместе выпивают, и в таком контексте подобные шутки уместны.
– О господи, Дон, что ты принес?
– Гренадин. Это безалкогольный напиток. Необходимо сохранить ясность сознания. А ты отвлекаешься. Продолжай.
– Вот в чем суть проблемы: тебе предстоит встреча с социальным работником, и на ней должна присутствовать Рози. Ты можешь найти предлог…
– Я могу сказать, что она себя плохо чувствует из-за беременности. Это вполне вероятно.
– Так ты только оттянешь время. А отчет эта тетка напишет все равно. Не стоит дразнить ротвейлера.
– Ты же утверждал, что социальные работники отличаются от ротвейлеров.
– Лишь самую малость.
Лишь самую малость. Тут у меня родилась идея.
– Можно нанять актрису. Чтобы она изображала Рози.
– Софи Лорен, например.
– Она ведь существенно старше Рози.
– Шучу. А если серьезно, проблема в том, что нужен человек, который тебя хорошо знает. Потому что социальному работнику надо ответить на главный вопрос – сможет эта женщина справиться с Доном Тиллманом? А поскольку ты…
Я закончил мысль Джина за него:
– …не вполне типичен. Правильно. Сколько времени, по-твоему, нужно, чтобы достаточно меня узнать?
– Я бы сказал, полгода. Минимум. Прости, Дон, но я считаю, что рассказать все Рози – меньшее из зол.
Я выждал еще неделю в надежде, что подсознание все-таки подкинет мне подсказку. Это была девятая неделя с момента зачатия Бада. Его изображение на плитке занимало теперь два с половиной сантиметра, и мне удалось точнее уловить изменение формы тела благодаря приобретенному опыту.
Идея с актрисой в роли Рози выглядела заманчиво, мне было трудно от нее отказаться. Выражаясь языком науки, я утратил способность видеть альтернативу. Но Джин был прав: у нас не оставалось времени на то, чтобы подготовить незнакомку к пристрастным вопросам профессионала по поводу моей личности. Только один человек еще мог мне помочь.
Я рассказал ей о Происшествии на детской площадке и предстоящем собеседовании с социальным работником. Объяснил, что моя главная задача – оградить Рози от лишних волнений и что Эдинбургская шкала послеродовой депрессии показала необоснованность опасений Лидии. Тем не менее избегать назначенной консультации было опасно.
– Мы должны пройти это собеседование как будущие родители и выслушать ее рекомендации, иначе меня осудят, депортируют и запретят мне встречаться с Бадом.
Я, скорее всего, немного преувеличивал, но не мог забыть предложенное Джином сравнение с ротвейлером. В центре боевых искусств обороне от служебных собак не обучали.
– Тварь. Это вообще из ряда вон! Как она может так делать?!
– Она социальный работник, обнаруживший в ситуации факторы риска. Ее требование выглядит обоснованным.
– Ты добрый. Это так на тебя похоже. Хорошо, я с удовольствием сделаю все, что в моих силах.
Это был невероятно щедрый отклик. Больше не надо мучиться, подыскивая аргументы, реакция ясна.
– Я хочу, чтобы ты изобразила Рози.
Насколько я мог судить по выражению ее лица, мои слова потрясли Соню. Я не обсуждал свой план с Джином, но мне было известно, что, по его мнению, бухгалтеры – мастера обмана. Я полагался на него.
– Господи, Дон. – Она засмеялась, но я заметил некоторую нервозность в ее поведении. – Ты шутишь… нет, я знаю, что ты на это не способен. Боже мой. Я не думаю, что у меня получится быть Рози.
– В силу недостатка квалификации или по морально-этическим соображениям?
– Ты меня знаешь, я совершенно аморальна.
Это не совпадало с моим впечатлением о Соне, но соответствовало взгляду Джина на ее профессию.
– Мы с Рози такие разные.
– Совершенно верно. Но Лидия не встречалась с Рози. Она даже не знает, что Рози австралийка. Студентка медицинского факультета, друзей нет – это все, что ей известно.
– Нет друзей? А мы с Дейвом?
– Она с вами встречается только вместе со мной. В основном она общается со своими одногруппниками. Время от времени – с Джуди Эслер. Рози в основном занимают разговоры на интеллектуальные темы.
– Надо будет почитать что-нибудь научное. Хочешь кофе?
Мы разговаривали в квартире Дейва и Сони. Было воскресенье, но Рози ушла в университет, нарушив правило, согласно которому выходные объявлялись свободным временем. Дейв тоже был на работе.
Соня утверждала, что ее итальянские корни регулярно требуют эспрессо, и завела для этого хорошую кофеварку. Кофе был отличной идеей, но перед нами стояли более важные задачи.
– После того, как мы договоримся.
– После того, как я выпью кофе.
Пока Соня ходила за моим двойным эспрессо и капучино без кофеина, разрешенным в период беременности, она обдумала свой ответ.
– Хорошо, Дон, но только один раз, договорились?
Я кивнул.
– И мне не придется ничего заполнять или подписывать?
– Не думаю.
Я ни в чем не был уверен, но если Лидия изучает меня как возможного педофила, то вряд ли станет писать в отчете что-нибудь про Рози или будущее отцовство. Скорее всего, Соня была права, когда сомневалась в том, что Лидия не выходит за рамки своих полномочий.
– Ладно, я сделаю это для тебя по двум причинам. Во-первых, потому что ты помог Дейву. Если бы не наличные от Джорджа-барабанщика, он бы обанкротился. Я это знаю.
Дейв, безусловно, не подозревал, что Соня в курсе. Он очень заботился о том, чтобы Соня оставалась в неведении о состоянии его дел. Что выглядело странно, учитывая профессию Сони.
Соня допила кофе.
– Но ты не должен ничего говорить Дейву.
– Почему?
– У него и так забот хватает. Ты же знаешь Дейва, он будет беспокоиться.
Это правда. Я пошел на ложь, чтобы не причинять Рози стресс. Будет ужасно, если в результате найденного решения стрессу подвергнется Дейв – это может стать причиной инфаркта или инсульта, к которым Дейв и так склонен из-за избыточного веса. Но тайны множились, а я очень плохо владею навыками обмана. Я пообещал Соне сделать все, что в моих силах, но предупредил, что с враньем у меня дела обстоят хуже, чем у обычных людей. Мне бы пригодились навыки Джина, но они были продолжением тех его личностных качеств, которые мне не нужны.
– А вторая причина? – спросил я.
– Поставить эту дрянь на место, – сказала Соня. И расхохоталась.
