* * *
Как я оказалась в отряде?
Тот день я запомнила навсегда.
Мне было десять лет, и я гуляла на улице. Тогда мне впервые стало плохо, и я потеряла все ориентиры.
Очнулась ночью на какой-то лавочке и, как сейчас, увидела его глаза.
Меня уже искали родители и полиция. А Суворов просто ехал домой и знать не знал о поисковых работах.
Тогда все это еще казалось неприятным приключением.
Он не прошел мимо и не просто отвез меня в больницу, а пошел дальше. Тот день можно считать точкой отсчета для становления поискового отряда «Армас». Набирались люди, появилось помещение.
А я была для Суворова тем самым первым поиском, с которого все и началось.
* * *
В больнице к нам бросаются папа и мама. Вадим попадает в объятия отца.
В этом весь Суворов – успевает предусмотреть тысячу мелочей, обзвонить родственников, сообщить главное.
Последним я вижу лицо доктора Гриба.
* * *
Я лежу в палате, и голова моя абсолютно пуста.
Спускаю ноги с кровати и шлепаю по полу.
Синее платье с меня сняли, а в больничной одежде я даже пьяному не покажусь Хайди Клум.
За дверью шум, и я приоткрываю ее.
На диванчике в начале коридора сидят родители и Вадим с папой. Суворов и Объект на ногах. Все в белых халатах, как консилиум измученных врачей.
У Вадима вид гораздо лучше, чем был в парке. По крайней мере, кровь смыта и голова перебинтована.
По коридору шагает доктор Гриб, и все лица обращаются к нему.
– Пришли результаты анализов, – говорит он и разворачивает бумагу. – У Агаты Армас больных клеток не обнаружено.
Все молчат и переглядываются.
– А что это был за приступ? – шепчет мама, не в силах осознать сказанное.
– Переутомление, – разводит руками Гриб. – Забегалась наша Агата. Девочка ослаблена.
– То есть скоро вы отправите ее домой? – спрашивает Вадим.
– Мне тут здоровые не нужны. Тем более такие строптивые.
– С синдромом бегунка, – первым улыбается Суворов.
Все глядят на него и тоже начинают улыбаться.
– Это победа! – кричит Объект.
– Как здорово, – говорит папа Вадима. – А еще Баффи трех щенков принесла.
– Давайте нам всех трех, – хохочет мама и сжимает папину руку.
Они обнимаются все, сжавшись в тесный кружок, и безостановочно галдят.
Я сползаю по дверному косяку на пол и плачу. От счастья.
