— Кто тебе сказал, что Геннадий Бирюк браконьерскую осетрину перерабатывает и продает?
— А по-твоему, он ее сам ест? Тонну сырой осетрины на завтрак, три тонны на обед, две на ужин — так, что ли? Ясный пень, он скупает у браконьеров рыбу, замораживает ее на своем хладокомбинате, а потом продает. Покупает подешевле, продает подороже — схема известная, верно?
— Теперь понятно, откуда у Бирюка деньги на предвыборную кампанию, — сказала Дина. — Какие же все-таки мерзавцы эти близнецы. Валерий делает вид, что борется с браконьерами, а сам берет деньги на выборы у своего брата, главного местного браконьера.
— Не въезжаю, зачем Геннадий спонсирует Валерия? Зачем оплачивает его предвыборную кампанию? Ну, станет его брат губернатором, и что? Геннадию какая от этого польза?
— Убиться веником, — пораженно взглянув на Вадика, произнес Пузырь. — Ты что, вчера родился? Телевизор не смотришь? Знаешь, какая огромная власть у губернатора?
— Какая?
— Практически безграничная! Весь город, вся область в его распоряжении, захочет — разрешит предпринимателю построить, например, новый хладокомбинат или рыбный завод, а не захочет — запретит. Астрахань — это порт, громадный пункт перевалки грузов с железной дороги на морские и речные корабли. И наоборот — с кораблей на железную дорогу. От губернатора очень много зависит. Захочет, к примеру, наказать местных жителей — отключит воду и отопление в домах, а захочет — включит. Считай, что все местные жители и предприятия так или иначе зависят от губернатора. Быть братом губернатора, тем более близнецом, очень выгодно.
— Интересно, сколько людей живет в этой области? — задумчиво произнесла Дина.
— Больше миллиона, — сказал любознательный Пузырь. — Я в газете читал.
— Представляете, сколько людей мы спасем, если расскажем правду о близнецах, — воодушевилась Дина. — Избиратели узнают, что брат Валерия — браконьер, и будут голосовать за другого кандидата.
— Валерий Бирюк не виноват, что у него такой брат. Сам Валерий ничего плохого вроде бы не сделал. Во всяком случае, у нас нет оснований его обвинять. Наоборот, я слышал, как он грозился арестовать Геннадия, — сказал Вадик.
— Надо делать, а не грозить, — строго ответила Дина.
— Классно, конечно, было бы снять на видео холодильник с левой рыбой и отнести пленку в милицию, — мечтательно произнес Пузырь. — Тогда бы нас, может быть, даже наградили… Премию бы дали…
— Так-то оно так… — задумался Вадик. — Да только как я узнаю, где находится этот хладокомбинат? А если даже и узнаю… Как проникну в холодильник, как отличу браконьерскую рыбу от обычной, ведь на хладокомбинат наверняка не только левая осетрина поступает, но и правая, в смысле, законно выловленная.
— Если очень постараться, можно всего добиться, — сказала Дина.
— Нет, — отрицательно покачал головой Ситников, — нам с этим делом без специалиста не справиться. Знакомого специалиста в этой области у нас нет, поэтому придется ехать к Олжусу за фотопленкой. Будем надеяться, что он не отдал ее Шипучину.
— Я поеду с тобой, — предложил Пузырь.
— И я, — сказала Дина.
— Ни в коем случае, — категорично заявил Вадик. — Если мы втроем уйдем из лагеря, у нас будут крупные неприятности.
— Тогда иди один, — сказала Дина. — Наш вожатый привык, что мы все время вместе, втроем. Мы с
Витькой будем мелькать у него перед глазами, и он подумает, что ты тоже где-нибудь рядом, в лагере.
— Поселок Рудня, улица Мира, дом пять, — напомнил Пузырь адрес калмыка.
— Рудня — это далеко? — спросила Дина, посмот— рев на часы. — Ты успеешь вернуться в лагерь до отбоя?
— Полчаса на автобусе, — сказал Вадик. — Полчаса в одну сторону, полчаса в другую и полчаса на поиски Олжуса. Успею.
— На всякий случай возьми мою видеокамеру, — предложил Пузырь. — Вдруг Олжус все-таки отдал фотопленку Шипучину. Тогда пусть расскажет об этом в видеокамеру — это будет его свидетельство против журналиста. Плюс мое свидетельство, плюс твое, плюс Динкино. Мы напишем, что Шипучин путем обмана завладел нашим имуществом, ну, видеокассетами, и отдадим заявления в милицию. Чем больше свидетелей и заявлений — тем лучше.
ГЛАВА XI. ДРУГ СТЕПЕЙ КАЛМЫК
Олжус жил на окраине поселка в двухэтажном доме, окруженном ухоженным абрикосовым садом. Возле дома низкорослый толстый мужчина открывал задние двери грузового фургона с надписью "Хлеб". Вадик остановился у невысокого забора из тщательно выкрашенного неправдоподобно ровного штакетника и крикнул:
— Добрый вечер! Скажите, Олжус здесь живет?
— Нету его, — громко сказал хозяин дома, не оборачиваясь и продолжая заниматься своим делом.
— Вы не подскажете, как его найти?! Он мне очень нужен!
Мужчина повернулся лицом к Вадику и, посмотрев на подростка, сказал:
— Не знаю. Сходи в клуб, может, он там.
У мужчины было круглое приплюснутое лицо, припухшие узкие глаза и кожа на щеках, натянутая, как новая лайковая перчатка, словно вот-вот лопнет. Вадик догадался, что говорит с отцом Олжуса. Ситников хотел было уйти, но задержался и спросил:
— Скажите, к вам сегодня приезжал человек на красном "Мерседесе"?
— Не знаю. Я недавно приехал, — ответил калмык и, повернувшись к Вадику спиной, возвратился к своему занятию.
Вадик без труда узнал, где находится единственный в Рудне поселковый клуб, в котором как раз в это время почти вся местная молодежь веселилась на дискотеке. Двухэтажное кирпичное здание клуба находилось в центре поселка рядом с отделением милиции. Вадик вошел в просторный зал, наполненный оглушительной музыкой, пульсирующим светом, неоном, вспышками стробоскопа, и прямо с порога оказался втянутым в танцующую толпу. Каждый кривлялся и дрыгался, как в голову взбредет. Вадик пробирался сквозь дергающуюся гурьбу, выискивая взглядом малорослого Олжуса.
— Олжуса не видели?! — стараясь перекричать громкую музыку, спрашивал он у танцующих подростков. — Невысокий такой! Шустрый! Калмык!
Кто-то в ответ отрицательно качал головой, кто— то не знал Олжуса и пожимал плечами, а кто-то просто не слышал Вадика, самозабвенно оттачивая технику танца. Порядок на дискотеке охраняли четверо суровых мужчин с нарукавными повязками с надписью "Дружинник". Вадик и у них спросил про калмыка, и тоже безуспешно. Тогда он решил подождать Олжуса в клубе за барной стойкой недалеко от входа, чтобы наблюдать за теми, кто приходит и кто уходит. Он сел на высокий стул, положил видеокамеру на стойку и сразу почувствовал сладковатый запах ликеров, коктейлей и ароматизированных парафиновых свечей.
— Будете что-нибудь заказывать? — обратился к нему бармен и, приглядевшись, добавил заученную фразу: — Алкогольные напитки отпускаются только совершеннолетним лицам после предъявления паспорта.
