Она ждала, что «подследственная», опомнившись, поинтересуется, почему толстяк величает ее обвинителей «мистер и миссис». Но поглощенная своим бедственным положением, Агата— любительница посплетничать— не догадалась уцепиться за последнюю, но очень выигрышную соломинку и отвести от себя удар. А Генри намеренно поддерживал впечатление, что он глава семейства.
— Закон есть закон! — с пафосом напомнил молоденький полицейский. — Только в вашей власти избавить ее от тюремного заключения.
Николь пододвинулась поближе к Генри и, понизив голос, сказала:
— Если Агату посадят, это будет чересчур. Неприкаянная бабенка… Я бы не хотела…
— Ты слишком мягкосердечна. Я бы запер ее на замок и забросил ключ подальше, — шепотом возразил Генри. — Единственное, что меня беспокоит, — дело может затянуться на месяцы… — Он жестом привлек внимание полисменов. — Мы просим вас прекратить следствие.
Блюстители порядка переглянулись с нескрываемым разочарованием. Для них идеальным вариантом была бы тяжба в суде и почетное место в хронике местных газет.
— Что ж, вам решать. Дело закрыто! — объявил пожилой полисмен.
— О, даже не знаю, как отблагодарить вас, — прослезилась Агата, на сей раз — от счастья. — Вы так добры и снисходительны ко мне. Поверьте, я от всей души раскаиваюсь… Это дикий поступок! И навсегда останусь вашей должницей.
Француженка, наслышанная о чопорности британцев, взирала на финал этого трагикомического похищения с беспредельным изумлением. И тут, по воле провидения, была объявлена посадка на следующий рейс.
— Пожалуй, если довериться этому летательному аппарату, мы успеем попасть на свой рейс до Лондона. — Мадам направлялась в Англию погостить у родственников и уже пожалела, что ввязалась в разборку с ребенком.
— Я попрошу экипаж об оказании вам такой привилегии, — любезно предложил толстяк.
Агата, все еще шмыгая носом, поплелась вслед за своей предприимчивой спутницей на посадочную площадку, где уже толпилась пестрая компания туристов. А чудесным образом воссоединившееся «семейство Донэм» проследовало к своему сюрреалистическому пикапу.
— Тебе очень больно? — встревожилась Николь, заметив, как ее рыцарь всем весом налегает на трость.
— Я чувствую такую усталость, будто пробежал многокилометровый марафон.
— Еще бы! По дороге заедем в Кингс-Хаус и позвоним в госпиталь, — сказала Николь.
— В этом нет необходимости.
— Но почему же? Ложиться в больницу не обязательно, врач просто осмотрит тебя.
— Как-нибудь обойдется без медицинского вмешательства. — Генри был непреклонен.
Николь усадила сынишку на детский стульчик и тщательно пристегнула ремни.
— Я страшно удивилась, когда ты подбросил трость и помчался за аэропланом как угорелый.
— Я сам от себя этого не ожидал, — признался Генри, тяжело опустившись на сиденье. — Просто пытался во что бы то ни стало привлечь к себе внимание.
— Надеялся на чудо? Думаю, со стороны казалось, что у тебя поехала крыша.
Он невесело усмехнулся.
Не слишком удачная была идея, верно?
— Одна из самых бредовых за всю историю человечества, — улыбнулась Николь и приникла к нему, скрывая набежавшие слезы. — Ох, Генри, Генри, как же я испугалась — за Джонни, за тебя… и за себя тоже.
— Ну-ну, девочка, успокойся, все закончилось благополучно. — Он нежно обнял ее, поцеловал в мокрые от слез щеки, старательно оправил сбившуюся блузку. — Тебе лучше, солнышко?
— Немного. — Она включила зажигание и вывела машину на шоссе. — За несколько минут до «марафона» ты говорил, что Агата не сможет вывезти малыша с Маскаренских островов без паспорта, что ее обязательно задержат в Родригесе. И тем не менее бросился на взлетную полосу, забыв обо всем.
— Невыносимо было смотреть, как ты мечешься и страдаешь, и я решил, что вывернусь наизнанку, а не позволю трепать тебе нервы. До того момента я не сомневался, что никогда уже не буду бегать, но.!. — Облокотившись рукой о спинку сиденья, Генри повернулся к Джонни. — Ты и твоя мамочка наделили меня зарядом нечеловеческой энергии.
— Твой папочка установил настоящий мировой рекорд, жаль только, болельщиков недостает, — подтрунила над ним Николь, но потом заговорила серьезно: — Хорошо бы твоей ноге это не навредило и обошлось без осложнений.
— Будь что будет. Денька через два я узнаю наверняка. — Генри снова обернулся к сыну. — Вот чьей выносливости можно позавидовать: его похитили и освободили, родители в эти мгновения пережили десять жизней, а ему даже обидно, что приключение быстро завершилось.
— Вряд ли тетушка Агата оценила твой непоколебимый оптимизм, милый. — Николь заулыбалась, взглянув на отражение Джонни в смотровом зеркале. — Ты причинил ей лишь головную боль.
— Иначе мы не увиделись бы с ним так скоро, — резонно заметил Генри.
За несколько миль до «Причала», на развилке у рыбачьего поселка, неожиданно показалась неповторимая соломенная шляпка Дианы. Николь посигналила, и та помахала им рукой.
— Слава Богу, что хоть ее не коснулись все эти треволнения, — вздохнула Николь.
— Куда вы ездили? — поинтересовалась Диана, располагаясь на заднем сиденье.
— Мы спасали Джонни! — торжественно объявила Николь.
— «Блондинка» похитила, — пояснил Генри.
Диана выронила сумочку и оцепенело уставилась на них.
— Генри побежал за самолетом…
— Подождите, я же так вообще ничего не пойму, — захлопала глазами ошарашенная Диана.
— Почему бы нам для начала не присесть за столик? — предложил Генри, лихо выруливая к «Причалу».
Диана кивнула в знак согласия и пытливо посмотрела на него.
— Ведь вы отец Джонни, правда?
— Как вы угадали?
Она лукаво улыбнулась и перевела взгляд на мальчика.
— Джонни — ваша уменьшенная копия, кроме того, вы не стали бы так умиляться чужим ребенком.
— Я умилялся?!
— Еще как, прямо не могли нарадоваться на него. Вы и на Николь смотрите с обожанием, когда она занята или отвернется.
— Неужели? — Он озадаченно потер переносицу. — Честно говоря, я бы выпил чего-нибудь прохладительного, в такое пекло гонки по летному полю, знаете ли, приводят к обезвоживанию организма.
— Я угощу тебя пивом. — Николь отдала ему Джонни и мигом принесла из кухни две бутылки пенистого темного напитка.
Если Диана умудрилась почуять, что Генри глаз не сводит с Джонни и его матери, она наверняка уловила, какие чувства питает к нему Николь. К счастью, ей хватило такта не произносить этого вслух.
Днем и к вечеру заказов не прибавилось, посетители заходили лишь изредка. Расшалившийся Джонни наконец угомонился, и Николь отнесла его в коттедж, а в ресторане все еще оживленно обсуждались минувшие события. У Поля словно гора с плеч свалилась, отныне он избавлен от преступной поклонницы.
