— А мне кажется, не важно что, важно, как сыграть, — возразил я. — Хорошие актеры даже репку с бабкой классно изобразят.
— Не хочу ерундой заниматься, — упрямо проговорила Агата. — Хочу сыграть настоящее. А если отказываешься, так прямо и скажи.
Я снова задумался. С одной стороны, у меня не было никаких иллюзий. После этой сценки, где я выступлю в роли Ромео, нас будут дразнить до окончания школы. И основные лавры, конечно, достанутся мне. Пацаны наши такой блестящей возможности не упустят. Да я и сам бы не упустил. Но с другой стороны, Агате тоже достанется, и именно это вполне может отпугнуть от нее проклятого и наглого Ваську. К тому же мы будем разыгрывать сцену прямо у него на глазах. А это наверняка ему не понравится.
И, набрав в легкие побольше воздуха, я сделал выбор:
— Ладно, Агата, сыграем.
— Правда? — просияла она. — Клим, а я так боялась, что ты откажешься! Так боялась!
— Да чего тут бояться? — небрежно откликнулся я.
— Ну, вдруг ты застесняешься, — сказала она.
Я дернул плечами.
— Будь спокойна. Мы не стесняемся.
Наградой мне стала благодарная улыбка.
— Только, Клим, никому ни слова, — предупредила Агата. — Особенно Зойке. А то она обзавидуется. Пусть это будет нашим с тобой секретом.
— Естественно, — кивнул я.
— Слушай, у нас осталось всего три дня, — продолжила Агата. — Ну, не считая, конечно, сегодняшнего. У тебя Шекспир дома есть?
— Ясное дело, — подтвердил я.
— Тогда беги и начинай учить свою роль, — уже распоряжалась Агата. — А завтра после уроков начнем репетировать. И так все оставшиеся до просмотра дни. Согласен?
Естественно, я был согласен. Однако не собирался выдавать своей радости и сдержанно ответил:
— Придется.
— Сможешь? Получится? — с тревогой посмотрела она на меня.
— Приложу все силы, чтобы получилось, — пообещал я.
— Репетировать будем у меня, — объявила Агата. — У вас слишком много народу. И Женька может нас выдать.
Душа моя ликовала. И, выходя из квартиры Агаты, я подумал: «Ну, погоди, Васька. Посмотрим еще, чья возьмет!»
Глава. VIII. ПРОСМОТР
сновным событием следующего учебного дня стал Тимка, а верней, огромный черный фингал у него под глазом. Едва Тимур вместе со своим синяком возник на школьном дворе, мы, естественно, окружили его.
— На тренировке небось заработал? — с уважением осведомился Винокуров.
— Не совсем, — мрачно мотнул головой Тимка.
— Как так — не совсем? Объясни, — потребовал Будка.
— Ну, на тренировках у нас пока идет общая физподготовка, — нехотя начал ему растолковывать Тимка. — А вот после мы с одним парнем одолжили у тех, кто давно занимается, боксерские перчатки. Ну, в общем, охота было попробовать.
— Ну и? — Теперь просто пожирал его глазами Будка.
— Безо всяких «ну», — отрезал Тимур. — Сам, что ли, не видишь. Результат на лице. У него фингал. И у меня тоже. И еще оба мы получили по ультиматуму от тренера. Он сказал: «Еще одна самодеятельность, и с боксом можете попрощаться».
— Ну, и зверь он у вас, — посочувствовал Винокур.
— Супербизон, — очень к месту воспользовалась выражением из известной рекламы Агата.
— Нет, все-таки театр лучше, чем бокс, — внимательно разглядывая повреждение на Тимкином лице, заявил Будка. — Вообще-то там тоже можно на фейсе все, что хочешь, гримом зафигачить. Зато потом смыл — и порядок. А тебе, Тимка, теперь, по крайней мере, неделю с этим ходить. Ты вообще-то подумай, пока не поздно. Может, с нами пойдешь в театральную студию? Василий говорит, мальчиков недобор.
По-моему, Митька уже был готов всю нашу школу превратить в одну театральную студию. И еще интересно, он когда-нибудь перестанет к месту и не к месту твердить про Василия? Впрочем, в данный момент Будке больше не удалось распространиться по поводу театра, потому что Тимка воспринял его предложение как издевательство и тоном, не сулящим ничего хорошего, произнес:
— Слушай, Станиславский, валил бы ты отсюда подальше.
— Да ты чего, ты чего? — оторопел Митька.
— Я-то? — продолжал свирепо взирать на него Тимка. — Еще слово, Будка, и я поставлю тебе такой же, притом абсолютно без помощи грима. — И он осторожно дотронулся пальцем до своего фингала.
— Во чумовой! — заржал Винокур. — Будка ведь тебе просто так предлагает. От чистого сердца! А вообще, Тимка, иди лучше к нам в баскетбол. Там, конечно, тоже могут мечом заехать, но все-таки не так часто.
Тимур скрипнул зубами.
— Еще одно предложение, и кому-то точно будет плохо.
Тут во дворе возник наш любимый завуч. Встречаться с ним нам совершенно не улыбалось. И, заранее приготовив личные карточки учеников, мы устремились к турникетам.
Больше ничего интересного в тот день не произошло. И в последующие два дня тоже. С утра мы учились, а после уроков до посинения репетировали с Агатой. Каким-то чудом нам все-таки удалось сохранить наши репетиции в тайне от одноклассников. Хотя Зойка беспрестанно прерывала нашу работу своими звонками по телефону, но Агата от нее отбивалась. Впрочем, Адаскина и сама была занята напряженной подготовкой к просмотру.
Что и как учил к предстоящему испытанию Будка, я не знал, да и не старался выяснить. Зато он каждый день насильственно потчевал меня свежей информацией о Василии и театральной студии.
Выяснилось, что Васька Лосев не будет принимать участия в просмотре. То есть вообще-то будет, но отнюдь не в роли испытуемого, а в составе отборочной комиссии. Помимо него, в комиссию войдут руководительница кружка, наша литераторша Изольда Багратионовна Соловейчик, и вторая литераторша, которую я еще ни разу не видел, потому что ее взяли к нам только в этом году. Привела ее наша Соловейчик. Они вроде бы с ней подруги и обе помешаны на театре. Кроме Людмилы Григорьевны (так зовут новую литераторшу), в комиссию взяли нашу библиотекаршу тетю Нонну. Так что Женькины шансы попасть в студию повысились. Да, может, и мои тоже. А вот насчет Будкиных шансов не очень уверен.
Конечно, тетя Нонна, как вы помните, Митьку прекрасно знает. Однако у нее сложилось четкое убеждение, что там, где Митька, и неприятности. Возможно, та история, о которой я вам уже рассказал, если и не окончательно стерлась бы из памяти тети-Нонниного семейства, то, по крайней мере, превратилась бы со временем просто в забавный эпизод из жизни. Однако спустя три месяца Будка усилил впечатление о себе.
К тому моменту он уже проучился в первом классе целую четверть, отгулял каникулы и снова начал учиться. Тут все и вышло.
