– Не дайте им уйти! – закричал он, понимая, что катаклизм заканчивается, корчи потревоженной тверди затихают. – Левар, прими командование!
Высокий широкоплечий сотник, что сражался вместе с Харуготом еще при Харстене, кивнул.
– Всем на местах! – гаркнул он. – По команде – вперед!
– А вы тоже не спите, клянусь Великой Бездной! – прикрикнул консул на растерянных учеников. – А ну, за дело! Мне нужно, чтобы вы отвлекли того рыжего парня! Вам все понятно?
Старший из выживших, толстощекий уроженец Архипелага, принялся командовать остальными. Они сгрудились, и поползли вверх струи перемешанного с Тьмой воздуха.
Тоже оружие, и не самое слабое.
Харугот глубоко вздохнул, заставил себя успокоиться. Да, в какой-то момент все пошло не так, как он рассчитывал, но сейчас опять двинулось в нужном направлении. Гном нанес приличный урон, но погиб, а остальные приятели Рендалла отдали немало сил. Сейчас они отвлекутся на Чернокрылых и атаку учеников, и тогда он нанесет точный удар…
Такой, от которого Олен не сможет закрыться и не сумеет отбить.
А после того, как погибнет наследник Безария, его спутникам останется только двинуться во врата Адерга. Даже ученику Лерака Гюнхенского, непонятно где обретшему удивительную силу.
Храм Тьмы откликнулся сразу, он не мог не откликнуться, ибо он и Харугот давно были едины. Выросли из небытия стены, чешуйчатые, как бока рептилии, увенчала их крыша, тяжелая и холодная, возникли многочисленные залы, поднялись в них черные круглые колонны.
Кожа консула затвердела, вокруг него вихрем закрутилась черная дымка, перед глазами все затуманилось. Вместо Белой площади увидел бездну, заполненную тьмой, ее место занял серый сумрак, в котором плавали разноцветные шарики, светившиеся мягким белым огнем…
С трудом удержал осознание того, кто он такой и что собирается сделать.
Тьма могущественна, для нее растворить в себе рассудок неосторожного колдуна – проще, чем океану поглотить каплю. Так что нужно сохранять осторожность, держаться за то чувство собственного «я», что имеется у всякого родана, не дать себе уйти слишком уж глубоко.
Тьма бездонна, и в ней есть отражения, тени всего, что существует от Верхней Стороны до Нижней. В том числе и отражение Первородного Огня, не такое яркое, но намного более смертоносное. В сотворении оно совершенно бесполезно, но в том, что касается лишения жизни, не уступит своему прообразу.
И Харугот собрался пустить в ход именно это отражение.
Он сосредоточился на возникшей внутри струйке мертвящего холода, скользнул по ней глубже…
На мгновение словно окунулся в бесконечные кладовые Тьмы, наполненные тенями, шорохами и смутными очертаниями того, что было, есть и будет. И когда консул прикоснулся к отражению Первородного Огня, тускло светившемуся во мраке, то едва не закричал.
Харугот думал, что все знает о боли, испытал все ее виды, прошел все ступени…
Как выяснилось в этот момент, он ошибался.
Горело не только его тело, не только стены Храма Тьмы, но и глубинная сущность родана, та искорка, которую называют душой. Пылала вторая, что есть только у чародеев. Жестокое пламя терзало как тысяча палачей, и в памяти сам собой всплыл образ Темного Сердца – крохотный цветок насыщенной темно-лиловой окраски, иззубренные лепестки, усаженные мелкими капельками то ли росы, то ли воды…
Его запах позволяет оставаться в сознании, перенося любую боль.
Но могучая воля брала верх над страданием. Харугот мог двигаться, мог делать с отражением Первородного Огня все, что угодно.
– Левар, слушай меня! – крикнул консул, открыв глаза, и в уши ударило многоголосое эхо. – Чтобы между мной и ими не осталось никого! Кто замешкается – погибнет! Слышишь меня?
– Да, мессен, – отозвался сотник.
Он принялся командовать, и Чернокрылые начали перестраивать ряды, отходить в стороны. Стал виден Олен Рендалл, рубившийся с двумя гвардейцами, белобрысый юнец рядом с ним.
«Еще немного, помоги мне Великая Бездна», – подумал консул, с трудом поднимая руку.
Рыжий маг занят противоборством с учениками, а клинок из кости йотуна и Сердце Пламени не защитят хозяина. Ничто не остановит удар копья, сотворенного из отражения Первородного Огня. Ничто, кроме живой плоти, в которую оно и нацелено. И плоть эта обратится в пепел…
Краем уха Харугот услышал крик, краем глаза заметил движение, но не обратил на это внимания. Резко выбросил вперед вскинутую руку, и ало-фиолетовое копье, рассыпая искры, полетело к цели.
Девушка с необычайно густыми светлыми волосами выскочила из-за спин Чернокрылых. Свалила одного из них, легко ушла от удара другого и закрыла Рендалла собой.
– Что… Нееет! – прошипел Харугот, чувствуя, как недоумение борется в его душе с яростью.
Кто это такая? Откуда она, ради всех миров, взялась?
Копье ударило девушку в плечо, швырнуло обожженное тело на камни мостовой, прямо под ноги Рендаллу.
– Проклятье! Кто?! – загрохотал Харугот, и вопль его заставил рухнуть еще одну башенку с ратуши. Та с шумом повалилась наземь, брызнули осколки, раскатились крупные камни.
Консул глянул в ту сторону, откуда прибежала девушка, и поначалу решил, что вновь оказался во власти видений.
На углу Большой улицы висел полог из Тьмы – несложное заклинание, способное уберечь того, кто за ним прячется, от чужой магии. А за ним стояло существо, похожее на прямоходящего льва. Под человеческой одеждой оно было покрыто желтой шерстью, топорщилась золотистая грива. Горели синие глаза, а на поясе виднелся недлинный меч с серебряной рукоятью.
По всем признакам, в Безарионе объявился уттарн.
Представитель народа, что многие тысячелетия назад выстроил храмы на острове Тенос, некогда населял Закатный архипелаг, а затем сгинул, ушел в иные миры, где светят другие солнца.
Так что, значит, в Алионе появился еще один настоящий колдун, владеющий силой Тьмы? И вряд ли он прибыл сюда для того, чтобы помочь Харуготу, раскрыть ему тайны Госпожи.
– Левар! – крикнул консул. – Атакуйте их и убивайте всех!
«Что же, проклятый уттарн, твоя спутница сорвала мне одно заклинание, но второе ей не остановить. И тебе, клянусь самыми черными недрами Великой Бездны, не уйти от смерти!»
И Харугот ударил, сделал самое простое, что мог – овеществил некоторую часть волн Тьмы, что вечно катятся через плоть миров. Над головой его возникло нечто вроде черной воронки, обращенной устьем к земле, послышался дикий вой, какой не издать и всем волкам Алиона.
И три черные волны одна за другой выкатились из воронки и ударили в щит уттарна.
– Получи… – прохрипел Харугот, видя, как разлетается на обрывки полог из Тьмы, как стена дома, у которого стоял уттарн, начинает разваливаться, как бегут по ней черные нити трещин.
