Он почистил зубы, побрился. Вытащил из гнезда на раковине шумный шланг с краном, налил в таз тёплой воды, намылился до пояса, смыл пену. Наскоро вытерся, ощущая резкий холод и неуютное полотенце. Оно казалось влажным и не вытирало насухо.
Шваброй поелозил старательно по кафелю. Всё равно осталось немного воды.
Бодрый, освежившийся, быстро позавтракал.
* * *
Начался понедельник. Прошла первая неделя Большого Договора.
С утра Виталий был занят в цехе. Сергей проверил почту, просмотрел документацию для паспорта на изделие и инструкции по монтажу, потому что был оговорен шеф-монтаж. И переслал весь пакет Виталию по электронной почте.
Марина пришла. Принесла свежесть с улицы. Только вошла, мобильник заиграл «Моя мама лучшая на свете».
– Алё! Да. Уже на работе. Хорошо.
– Привет маме передайте, – неожиданно, но внятно сказал Сергей.
– Тебе привет, мам. Сергей Васильевич передает. Ага. И вам тоже, – отвернулась от мобильника Марина.
– Передайте маме благодарность за воспитание такой замечательной дочери!
– Мам, Сергей Васильевич передаёт тебе благодарность за моё хорошее воспитание!
И вспыхнула румянцем.
– Спасибо большое. Она рада, но не ожидала. – И вновь запунцовела щеками от смущения.
Он вышел через калитку за забор. Прошёлся по шпалам. Заметил какие-то цветочки неказистые, из последних, осенних, отчаянных, которым и названия не ведал. Насобирал небольшой пучок.
Вернулся минут через пятнадцать, подошёл к столу, Марине букетик вручил:
– Это вам, местные разновидности флоры. Флора – богиня цветов. Может быть – придорожные орхидеи? Марина, вы меня извините, что влез в разговор.
– Да что вы! Ничего страшного! Мама очень обрадовалась. Так неожиданно.
Она выбежала, вскоре вернулась с вазочкой, поставила на бюро.
– Видите, даже простые цветы в вазе смотрятся очень даже ничего. Значит, мир?
– Конечно!
Сергей неожиданно наклонился и чмокнул Марину в щёку.
Она зарделась, смущённо засмеялась.
– Вас ещё не замучили фокусы… старого, как это – «перца», вот! – спросил Сергей и подумал: – Какая провинциальная, милая чистота и незамутнённость. Чистота и искренность, граничащие с глупостью и сентиментальностью.
– Наоборот! Мне так с вами интересно, столько нового узнаю! – ответила Марина.
– С молодыми-то, наверное, интересней!
– Совсем нет! У них одно на уме! Нет бы поговорить, что-то рассказать…
От стола хмурый Виталий спросил Сергея:
– Что с документацией? Надо же весь пакет готовить. – Спросил зло, вызывающе, неприятно и явно раздражаясь.
– Я послал аналог, слегка подредактировал текстовку. Глянь, может, что добавить-убавить.
Виталий читал, всё больше хмурился, сопел. Наконец не выдержал, заорал в полный голос:
– Что ты мне прислал?
– Я тебе объяснил – что. Текстовку для проверки.
– А где схемы, деталировка? Сборочный чертёж? Где это всё?
– Часть у мастера, часть у Миши, в работе. И сборка, и монтаж, и размеры. Балки и узлы – отдельно.
– А на хер мне этот текст нужен без чертежей?
– Ты, во-первых, не ругайся, девушка здесь! И вообще, дождись тогда чертежей. И вместе посмотрим.
– Когда смотреть? Времени совсем не осталось!
– Времени – три недели впереди!
– Ну и что? Это много, по-твоему?
– Достаточно.
– Где чертежи, я спрашиваю?
– Ты что, не слышишь?
– Маетесь здесь дурью! – закричал Виталий. – Ромашки-веники!
– Так! Сегодня понедельник! В субботу я уезжаю! И сходи с ума один! Не заморачивай других. Делать мне нечего – всякую хрень от тебя выслушивать. Вместо конструктивного разговора.
– Какой разговор? Прислал листики невразумительные! Мог бы и не присылать!
– Я тебе ещё раз повторяю, в двадцать пятый раз! Это – чер-но-ви-ки! Слышишь? И я тебе не мальчик! Нечего орать на меня при всех! Есть замечания, скажи нормально, не надо делать трагикомедию на публику! Ты что – недобдел или перебдел? Или ночью кто-то укусил за голую пятку?
Виталий вышел.
– Всё! Марина – закройте уши! Уеду к чертям! Нашёл пацана! Спать тут на нарах… у станка. В субботу, как белый человек, сяду в автобус и ку-ку! Прощай, столица!.. «Не ищите меня в Вашингтоне»…
У Сергея заиграл мобильник.
– Да, слушаю.
– Ну, ты как – остыл? – бодро спросил Виталий.
– Да пошёл ты! Знаешь куда… Дознаватель! – отключил мобильник, но тот тотчас же зазвучал.
– Да! Ну что ещё?
– Ладно, выйди на площадку перед цехом.
Сергей вздохнул, выключил мобильник. Марина и Миша сидели молча, опустив головы.
Он вышел, вдохнул свежий воздух, стремительно прошёл через цех. Под навесом стоял Виталий, рядом работала машина.
– Ну чё, остыл? – спросил в полуулыбке Виталий.
– Скажи – почему всё надо разрушить? Ты что, издеваешься? Всё! К едрёной фене – в субботу ложусь на крыло! И сношайтесь вы тут производственным образом… в полный рост и во всех видах! Со всеми своими железяками! Мне это надо? Класть остатки здоровья на твои безумные взбрыки? У меня есть в жизни более достойные занятия. Вон – внучке полгода, а я её в глаза ещё не видел!
Сергей развернулся и ушёл в офис. Он слышал, как взревел мотор, Виталий уехал.
Он долго не мог успокоиться, вышагивал по офису, потом не выдерживал, начинал говорить вслух, словно в ослеплении, не в себе, не видя ничего и никого вокруг:
– Что у меня, радостей нет других? Внучка растёт, а я тут безвылазно. И зарплата! За три года она реально уменьшилась на треть! А я же за это время лучше своё дело узнал! Профессиональней стал! Хрен знает что! Контракт на десять миллионов кто принёс? Подарил мне мобильник… сраный за три тыщи! Никакой разницы, хоть десять лимонов, хоть три семьсот, хоть полтора… Даже спасибо ни разу не сказал! Вечно в последнее время надутый, недовольный!
Он вышел во двор, походил, успокоился немного.
– Конечно, сейчас уезжать никак не с руки. До окончания визы почти месяц. Зарплата за месяц… отпускные – не жмут. Да и билеты к дочери аж на двадцать шестое число заказаны на самолёт. Хотя, конечно, было бы правильней собраться и уехать поскорее. Только это злость мне нашёптывает. Надо терпеть и работать. Так будет мудрее.
Офис опустел. Марина и Миша попрощались, горестно повздыхали, посочувствовали и ушли.
