В субботу разведка доносила о двух аргентинских ракетных корветах с совершенно английскими названиями, «Друммонд» и «Гранвилль»[68], которые вышли из участия в уругвайских маневрах и взяли курс на юг с целью усиления транспортного судна «Байя Параисо». В этом явно просматривался прямой вызов Лондону. Кто бы ни принял решение, вся хунта целиком или только командование ВМС, — тут данные расходятся, — он, несомненно, бросил кости. В те выходные были отменены отпуска у личного состава военно-морских сил, всевозможные припасы и военное снаряжение потоками хлынули в сторону крупнейшей военно-морской базы Пуэрто-Бельграно и на ближайший к Фолклендским островам аэродром Комодоро-Ривадавии. Пролеты над Порт-Стэнли военно-транспортных самолетов «Геркулес», не являвшиеся сами по себе чем-то неожиданным, заметно участились. На совещании с высокопоставленными дипломатами в Министерстве иностранных дел Коста Мендес сообщил коллегам о принятом решении осуществить вторжение. В ночь на воскресенье Министерство официально поставило в известность посла Уильямса о том, что «двери к дальнейшим переговорам по Южной Георгии закрыты». В то же самое время аргентинским посольствам за границей велели отменить пасхальные каникулы и ждать дальнейшего развития событий.
Все перечисленные шаги должным образом отметила британская разведка. Данные появились в рапортах с оценками, приготовленных для министров на воскресенье, 28 марта. Миссис Тэтчер и лорд Каррингтон обсуждали сведения по телефону тем вечером, а затем более пространно в понедельник утром, пока летели в Брюссель на намеченное на тот день совещание по вопросам организации Общего рынка. ОКРС по-прежнему не считал вторжение неминуемым. Но как премьер, так и министр иностранных дел уже осознавали масштабы положения в Южной Атлантике, в каковом угроза не ограничивалась теперь одним лишь островом Южная Георгия, а распространялась на сами Фолклендские острова. К моменту приземления самолета в аэропорту Брюсселя оба высокопоставленных лица сошлись на необходимости незамедлительно отправить в дальний поход на юг три ядерные субмарины. Соответственно, в их телефонном звонке из аэропорта Джон Нотт в Министерстве обороны получил надлежащие инструкции. Говоря обо всей хуле и поношении, обрушившихся на британских министров и на персон кабинета в преддверии аргентинского вторжения на Фолкленды, стоит отметить, что группа подлодок получила приказ о выходе в море не позднее чем через двое с половиной суток после вероятного момента принятия хунтой решения о вторжении. И все же, как и предсказывали составители всевозможных планов действий в чрезвычайной ситуации, даже и при такой оперативности реакция слишком запоздала.
4
ЧАС АДМИРАЛА
Фолклендские острова даже и во времена мира будут иметь огромное значение для этой страны, а в военную пору — сделают нас хозяевами морей.
Лорд Ансон, 1740 г.
Если смотреть на события заключительной мирной недели перед аргентинским нападением на Фолклендские острова в ретроспективе, в происходившем тогда так и читается ужасная неизбежность. В Аргентине машина вторжения закрутилась со все возрастающей скоростью, хотя в некоторых кругах (в том числе в американской разведке) продолжают утверждать, будто окончательное решение начать захват территории 2 апреля принималось не ранее 31 марта (в среду). Политики и должностные лица в Лондоне очевидно пребывали в состоянии смятения и нерешительности, а тем временем события кружились вокруг них стремительным водоворотом. Похоже, всего один институт отреагировал на оценки обстановки 28 марта целенаправленно — Королевские ВМС. Однако в его случае действовали некие скрытые мотивы.
Когда в понедельник, 29-го, приказ об отправке трех атомных многоцелевых подводных лодок поступил в Министерство обороны, ВМС располагали для немедленной отсылки в поход всего одной субмариной, HMS «Спартан», принимавшей участие в учениях «Спринггрэйн»[69] в составе 1-й флотилии вблизи Гибралтара. Подлодки, по словам одного чиновника, «не появляются сами собой из воздуха», и первая реакция штаба подводного флота в ставке ВМФ в Нортвуде отражала удивление: «У нас есть чем занять наши субмарины кроме отправки Бог знает куда в Южную Атлантику», тем не менее атомную субмарину «Спартан» тотчас же отозвали в доки Гибралтара, где учебные торпеды заменили боевыми, позаимствованными у дизельной торпедной подлодки «Оракл». Не прошло и сорока восьми часов, как субмарина находилась в пути. АПЛ (атомная подводная лодка) «Сплендид» последовала за ней 1 апреля, за день до старта аргентинского вторжения, а «Конкерор» — еще тремя сутками позднее (обе из Фаслейна в Шотландии). Все они шли курсом на юг, держа весьма достойную среднюю скорость в 23 узла[70]. Но даже и при таких условиях подлодка «Спартан» достигла вод в виду Порт-Стэнли не ранее 12 апреля. Транспорт снабжения Королевского вспомогательного флота, «Форт Остин», вышел из Гибралтара 29-го с целью оказания поддержки субмаринам и «Эндьюрансу».
Как бы ни недоумевали вначале иные из младших офицеров, другим фигурам в Королевских ВМС Бог даровал способность смотреть на вещи шире. Встреча начальника главного морского штаба, сэра Генри Лича, со старшим оперативным составом состоялась во второй половине дня в понедельник в Министерстве обороны в Уайтхолле. Военные рассмотрели варианты, представленные в докладной Нотта на прошлой неделе, в свете поступления новых разведданных и решения отправить в поход подлодки. Что если потребуется «более крупное оперативное соединение»? Такое, которому «будет под силу вести действительно результативные действия против аргентинских ВМС»? Аргентина располагала значительным флотом, способным действовать над и под водой, а также наносить удары с воздуха. У нее имелись по крайней мере шесть кораблей, оснащенных установками ракет «Экзосет», предназначенных для поражения вражеских судов и летавших на предельно малой высоте над поверхностью моря[71]. Словом, суда противника несли такое же главное надводное оружие, как и корабли Королевских ВМС. Кроме того, в перечень материальной части флота Аргентины входили четыре субмарины, местонахождение двух из которых почти не поддавалось определению с помощью эхолокаторов, наличествовали также военно-воздушные силы из более чем двух сотен машин, готовых к налетам на британские морские или сухопутные войска. При всем том в ходе операции против таких внушительных сил на дистанции в 8000 миль (15 000 км) от родных берегов предполагались огромные трудности обеспечения тыла и стратегических действий. Простая осмотрительность в плане ведения конвенциональных боевых действий диктовала: при имеющейся в распоряжении Королевских ВМС в 1982 г. материальной части было бы крайне опасно отправляться в дальний поход для противодействия таким силам. Посему на совещании сразу же отбросили любые варианты оперативного соединения для действий в чрезвычайной ситуации, которое бы не включало в себя все доступные ресурсы, в том числе авианосцы, субмарины и формирования морского десанта.
