— Расскажешь?
— Конечно. — Он пошел в ванную. — Обязательно расскажу. Когда решу, что говорить.
Дверь в ванную закрылась. Джина взяла расческу и стала причесываться.
«Обожаю прямые волосы, — недавно сказал ей Лоренс. — Прямые, густые, блестящие волосы. Ужасно сексуально. Почему волосы так сексуальны?»
Сейчас все сексуально, подумала Джина. Попросту все. Невероятно! Еще недавно она чувствовала себя брошенной и никому не нужной, а теперь так любима. Удивительное, чудесное преображение.
Два дня назад Лоренс написал ей письмо: «Мы наконец отыскали это волшебное место, правда? В шестнадцать лет нам с тобой дали карту, и мы взбирались на горы, брели сквозь леса, реки и джунгли, а потом пришли сюда. Не пойму только, почему мы не пришли раньше».
Ему, оказывается, стало гораздо легче, когда Фергус ушел, и он сам не понимал отчего. Дружить с Фергусом было трудно — они совершенно разные люди. И Лоренс очень любил Софи, больше, чем просто дочь подруги.
— Понимаешь, я все эти годы проходил с повязкой на глазах, и мне ни разу не пришло в голову ее снять.
— У тебя была Хилари. Ты влюбился в нее.
— Да, но ты ведь была рядом.
— Не совсем. Я уехала в По.
— Почему ты все опровергаешь?
— Хочу убедиться, что ты говоришь от чистого сердца. Хочу тебе доверять. Второго предательства я не вынесу.
Лоренс вышел из ванной, одетый и приятно пахнущий мятой.
— Я выгляжу слишком чистым?
Джина хихикнула.
— Скорее, пахнешь!
— Куплю «горгонзолы» и буду всю дорогу мять ее в руках.
— Не хочу, чтобы ты уходил…
— Я тоже не хочу.
— Поверить не могу, что раньше мы так легко прощались, расставались… — сказала Джина.
— До н.л. и после н.л. До нашей любви и после нашей любви.
Она многозначительно подняла указательный палец.
— И назад дороги нет.
— Конечно, нет! Каноэ уже свалилось в водопад, обратно не подняться.
— Слава Богу.
Лоренс улыбнулся.
— Что скажешь Диане Тейлор?
— Пока не думала. Разумеется, никаких имен. Надо признать, что она права насчет любви.
Он поцеловал ее, держа за руку.
— Пока, сладкая. Лоренс Вуд любит Джину Ситчелл.
Она закрыла глаза и тихо выговорила:
— А теперь проваливай.
Из окна гостиной Ви наблюдала, как Адам и Гас Вуды пропалывают клумбы Дэна. Их прислала Хилари, сказав, что общественные работы им не повредят, а ей уже давно хотелось избавиться от них на часок-другой.
— Мужчина без дела — огромная ответственность. И морока, — пожаловалась она Ви. — Надо было нарожать себе дочек.
— Зато сыновья не докучают тебе опекой.
Они не очень-то хорошо пропалывали, Дэну бы не понравилось. То и дело рассыпали по дорожке землю. Надо будет заставить их все подмести и только потом угостить тортом — кофейным тортом с шоколадной глазурью и грецкими орехами. Грецкие орехи такие забавные, похожи на крошечные мозги. Хорошо, что хоть есть кого угощать, а то Софи целыми днями работает, а Дэн и не ест почти — только клюет, как птичка. Совсем усохнет в больнице! Больница называется! Работный дом, не иначе. Столько правил, запретов, а тамошней едой и собаку стыдно кормить. Она бы сейчас сидела с Дэном, угощала бы его всякими лакомствами, да он сам попросил ее нанять кого-нибудь, чтоб пропололи клумбы. Никак они у него из головы не шли. И о чем он там думает, бедняга, один-одинешенек?
Вдруг она вскочила, распахнула окно и закричала:
— А ну глядите под ноги!
Адам удивленно посмотрел на свои ноги в кроссовках, словно и не знал, что имеет к ним отношение.
— А?..
— Лобелии! Ты ж их топчешь, верзила!
Адам убрал ногу с раздавленного голубого кустика.
— Извини…
— Чего уж теперь извиняться!
Адам перешагнул клумбу и подошел к окну. Ви нравилась ему своей сердечностью и прямотой.
— Прости, Ви, я правда не нарочно. Ноги у меня…
Они одновременно посмотрели на его ноги.
— Угу, вижу.
— Я посажу новый кустик, хочешь?
— Нет, — сердито ответила Ви. — Не надо. Все равно они еще молоденькие. Софи видел?
— Сегодня нет.
Ночью они с Гасом соорудили из подушек куклу и положили ее под одеяло на кровать Софи. Получилось неплохо, только у куклы не было головы. Гас пожалел, что негде раздобыть парик. Родители ничего не заметили. Им как раз было не до Софи: они поругались, и Лоренс среди ночи вышел на улицу — «остыть». Адам точно не знал, в чем причина ссоры, но догадывался, что все из-за работы по отелю. Несколько раз они услышали от Лоренса слово «рутина». По большому счету Адаму было плевать, а вот Гас расстроился и все порывался обсудить с братом то, что они подслушали. Даже видео не помогло — он сидел перед теликом, теребил волосы и грыз ногти, пока Адам не потерял терпение и не заорал на него. Вошла Хилари и попросила их не шуметь, потому что у нее раскалывается голова. Еще она сказала, что Лоренс ушел прогуляться.
— Зачем? — тут же спросил Гас.
— Остыть захотел.
— Зачем?
Хилари будто и не видела, как он расстроен.
— Ты что, ничего не слышат?
Потом она легла спать, пришел Джордж, Гас заварил себе горячий шоколад, и они втроем пошли смотреть на подушечную Софи.
— Клево, — ухмыльнулся Джордж.
Адам спросил Ви, не нужно ли что передать Софи, если он ее встретит.
Та вздохнула, сняла с белого кардигана длинную красную нитку и выбросила в окошко.
— Нет, ничего. Просто хотела узнать, как она.
— Немного расстроена.
— Как и все, — сказала Ви. — Как и все…
Адам покачивался на пятках, задрав руки, так что была видна полоска бледной кожи на животе.
— Кроме меня. — Он без тени самонадеянности улыбнулся Ви. — У меня-то все хорошо.
В кладовке на третьем этаже Хай-Плейс Джина наконец нашла то, что искала — коробку из плотного картона, в которой хранились ее памятные вещи из Франции: открытки, карты, путеводители, фотографии, ресторанные счета и статуэтка Генриха IV, в камзоле, чулках и туфлях с розочками, подаренная благодарным учеником из По.
— Я могла бы вернуться во Францию, — сказала она Лоренсу во время их неожиданной ночной встречи. — Давно об этом подумываю.
— Во Францию?! — слегка испуганно переспросил он.
