Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Альмина сообщала о неукротимом усердии прислуги, когда та помогала ей подготовить Хайклир для первых гостей. Они, должно быть, валились с ног, но, конечно же, вносили свою лепту в усилия всего народа, вызванные тяготами военного времени. Занятость помогала отвлечься от тревожных размышлений об участи их отцов, сыновей, да и своей собственной. Некоторые же домочадцы, несмотря на обычный строгий режим мистера Стритфилда, радовались приливу свежей крови в этом месте, иным заданиям и множеству новых лиц.
Так что в Хайклире все изменилось. Альмина отвела библиотеку для дневного пребывания мужчин. Мебель выносить не стали, но установили дополнительные стулья, так что мужчины получили обширное пространство, где можно было посидеть, поиграть в карты или же почитать. Это помещение тянулось на всю ширину замка, отличаясь элегантностью и комфортом. Книги в кожаных переплетах и полированные деревянные полки, восточные ковры и лампы на низких столах рядом с удобными софами создавали атмосферу посиделок у огня и отдохновения. Окна от пола до потолка выходили на подъездную дорогу и сады вдалеке, так что в солнечный день комнату заливал свет, и всего за мгновения вы могли пройтись по хрустящему гравию и почувствовать под ногами пружинящую лужайку.
Все способствовало созданию для солдат роскошной жизни в загородном доме. Альмина преобразовала замок в лечебное пространство, где атмосфера в библиотеке и отличная пища из кухни замка были столь же важны, как и услуги рентгенолога, которого она собиралась привезти из Лондона. Первые пациенты прибыли в середине сентября, раненые бойцы шотландского полка Сифорт хайлендерз и королевской артиллерии с переломами, огнестрельными ранениями и, несомненно, сильным воздействием, как тогда говорили, осколочного шока, теперь именуемого посттравматическим стрессом. Неудивительно, впервые увидев Хайклир, они ощутили, что прибыли в рай.
11
Потерянный рай
Хайклир немедленно откликнулся на объявленный призыв. В поместье работали множество садовников и лесников, егерей и конюхов. Естественно, они были вынуждены просить у своего работодателя разрешения вступить в армию. Лорд Карнарвон объявил, что любому, добровольно пожелавшему отправиться на фронт, по возвращении гарантировано рабочее место. Лорд Карнарвон также предложил выплачивать женам этих людей половину их жалованья, чтобы обеспечить семьям некоторый доход. Артур Хейтер, начавший конюхом и дослужившийся до старшего в конюшнях, тоже изъявил желание добровольно вступить в армию, но ему сказали, что он слишком стар. Однако шестеро мужчин к началу сентября покинули замок.
История отмечает храбрость этих людей – как и должно быть с учетом того, что к декабрю 1914 года более миллиона человек встали под знамена новой армии Китченера, и до августа 1915-го набор доходил до ста тысяч в месяц. Но оборотной стороной этой медали было движение в противоположном направлении: двадцать четыре тысячи раненых в неделю. Эвакогоспитали во Франции и Бельгии были чрезвычайно примитивными и едва способными справиться с огромным числом пострадавших. Им отчаянно не хватало персонала. Медицинский корпус Королевской армии в 1914 году насчитывал тысячу пятьсот девять офицеров и шестнадцать тысяч триста тридцать человек в других званиях, и все его действия основались на опыте, приобретенном в Англо-бурской войне. Условия во Франции и Бельгии отличались коренным образом. Земля, выброшенная из вырытых окопов, кишела микробами, вызывавшими гангрену, основную губительницу солдат, которым удавалось попасть в эвакогоспиталь, и столбняк. Брюшной тиф свирепствовал по всему Западному фронту, а инфекционные палаты зачастую не считались предметом первой необходимости, так что все больше людей умирало, подцепив заразу. Доктора обижались, что вместо специализации от них ожидали врачевания всего и вся.
Раненых, вынесенных с поля боя и перевезенных через перевязочный пункт в эвакогоспиталь, следовало сортировать. Но всерьез этим никто не занимался. Хирурги проходили по рядам носилок, уложенных под временным укрытием, и решали, кому оказать основную помощь здесь, в полевых условиях, кого отправить домой для операций, возможных только в полностью оборудованном госпитале, а кому позволить умереть. Тех немногих счастливчиков, чьи ранения требовали лечения, но были слишком серьезны для врачебного вмешательства во Франции, грузили на санитарную машину и везли по ухабам на ближайшую действующую железнодорожную станцию для возвращения в Англию морем. Путешествие с поля битвы до госпиталя на родине могло занять до трех недель. Многие умирали в пути.
Саутгемптон был одним из главных мест возврата для раненых солдат, откуда их рассылали по всей стране. Некоторых доставляли в Хайклир. Позднее, когда слава этого госпиталя возросла, приходилось пользоваться связями, чтобы попасть туда, но в начале войны требовалось лишь оказаться в нужном месте в нужное время. В ту пору не существовало общественного здравоохранения, и все больницы финансировались либо богатыми частными лицами, либо благотворительными организациями. Женщины вроде Альмины и других светских дам, добровольно помогавших огромному числу пострадавших на войне, поступали так не из тщеславия – они восполняли потребность, без их усилий так и оставшуюся бы неудовлетворенной.
В сентябре 1914 года в Хайклире проходили лечение всего дюжина пациентов. Леди Карнарвон приветствовала каждого у входной двери. Она провожала мужчин в их комнаты и, убедившись, что они устраиваются, приступала к следующему действию: отправляла телеграммы их семьям, извещая, что сын или муж находятся в безопасности. Альмине нравились эти моменты, позволяющие сообщить людям новость, которую они так отчаянно ждали. Учитывая длину телеграммы, которую леди Карнарвон послала Уинифрид о местопребывании Обри, можно догадаться, что она не экономила слова, желая донести до семьи мельчайшую подробность, способную успокоить родных.
Пациенты, едва открыв глаза, понимали, что попали в особое место – это больше не окоп в Бельгии, но английский парк. Раненые проводили несколько первых дней в Хайклире в своих комнатах с книгами, пивом из домашней пивоварни замка и изысканным питанием. Один из пациентов, Бэзил Джоунс, позже писал Альмине: «Мы выздоравливали как герои волшебных сказок, независимо от тяжести ранения». Он оказался первым из солдат, с одобрением писавших об очаровательных сестрах милосердия, выделяя из них сестру Баудлер, которую считал «просто замечательной». Пациенты затруднялись в подборе слов, чтобы отблагодарить Альмину за предоставление им своего дома и, как выразился один из них, Джон Поллен, «личное внимание к тем многим мелочам, которые делают помещение истинным домашним очагом».
Леди Карнарвон закрепляла за каждым пациентом сестру милосердия для мытья ног, перевязки ран и обеспечения комфорта. Ей самой, однако, очень хотелось быть действующей сестрой милосердия, и во время обходов она испытывала огромную радость, удостоверяясь, насколько точно знает, что происходит с каждым человеком, пребывающем у нее на лечении. Ее светлость приглашала лорда посмотреть на своих подопечных. Пациенты, чьи нервы «были… совершенно ни к черту» даже в самом начале войны, позже писали ей об удовольствии, полученном от посещений эрла. Альмина всегда поощряла визиты членов своей семьи к пациентам. Днем посещений была определена суббота. Все это являлось составными частями ее стремления противодействовать обезличенности больших госпиталей и ухаживать за пациентами самым разносторонним образом.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
