– Уважаемые коллеги, – начал канцлер, – не далее как сегодня утром я имел частную беседу с командующим Бриндом Латреей. Он поделился со мной своими подозрениями о том, что засаду на его отряд устроили дикари Варлтунга.
Вынув стрелу, полученную утром от Бринда, он отдал ее ближайшему советнику, чтобы тот пустил ее по кругу.
– Эти жалкие людишки как-то проведали о запланированной нами тайной экспедиции за огненным зерном и теперь надеются, что мы падем еще до того, как морозы ударят по-настоящему.
По залу прокатился ропот.
– А вы уверены, что это из Варлтунга? – спросил кто-то.
– Конечно, сначала надо отнести стрелу в оружейные мастерские, пусть там посмотрят, но мы почти уверены, что это Варлтунг. Варвары явно знали о наших планах и уничтожили часть нашего лучшего полка.
– Но ведь они всего лишь варвары, – запротестовал советник Мевун. – Как они могли это сделать?
Уртика повысил голос, прибегнув к своей любимой, хорошо отрепетированной уловке. Ему всегда хотелось вдохнуть в эти сборища больше жизни.
– Настоятельно рекомендую отреагировать на это вопиющее нахальство немедленно. Нам следует послать на остров военно-морскую экспедицию, захватить его целиком, обезвредить жителей и завладеть ресурсами. Кто знает, на что они могут оказаться способными потом, когда закроются ворота нашего города?
– Разве не новая императрица должна принимать такое решение?
Уртика не видел, кто это сказал.
Тишина несколько мгновений.
– По прибытии ее ожидает множество других забот, к тому же не думаю, что она уже способна проводить военную кампанию.
– Вряд ли нам следует идти на войну, не имея более веских доказательств. Разве можно нападать на кого-то, опираясь на одни догадки? – Это сказала советница Йиак, коренастая женщина, которую Уртика всегда недолюбливал.
– Доказательства у нас есть, – возразил Уртика. – Просто вам, как я вижу, нужен предлог, чтобы решиться. Речь идет о защите рубежей нашей империи, о том, чтобы уберечь ее от преступлений, подобных тому, которое было совершено против нее на мысе Далук. Полагаю, уже сегодня вечером нам следует созвать новое собрание и обсудить эту проблему еще раз, сразу после колокола на вечернюю молитву.
Уртика был в восторге, дело пошло хорошо.
За ним поднялся советник Болл, такой худой и мелкий, что его едва было видно. Держался он нервно, говорил неуверенно:
– Гм… я хочу сделать короткое заявление о том, что мы по-лучили запрос инквизиции касательно убийства нашего покойного коллеги Деламонда Рубуса Гхуды. Служащие инквизиции хотят прийти в Атриум, чтобы провести здесь расследование по этому делу.
– Вот как, – сказал Уртика. – Я посоветовал бы им не приходить во время заседания, а поговорить с нами по одному в наших личных покоях.
Все с ним согласились: Гхуда был популярен, его многим будет не хватать, и вообще, чем скорее удастся расследовать и закрыть это дело, тем лучше для всех. Никто не хотел этого сильнее, чем Уртика. Он и покойный советник разделяли идею о том, что город следует очистить от беженцев, этого источника заразы и недовольства властями. Уртика готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы найти того, кто так не вовремя лишил его столь ценного союзника.
В нескольких часах пути от Виллджамура, по дороге в Гиш, Бринд заметил лошадь в необычном убранстве, кто-то ехал верхом впереди по просеке в березовой роще. Проезжую дорогу они покинули уже давно, избрав вместо нее небольшой тракт, идущий вдоль берега. Это позволило им не заезжать в деревни Еелу, Фуе и Гоуле. Бринд решил, что чем меньше людей догадается об их маршруте, тем лучше.
Он сразу понял, что лошадь имеет отношение к одному из знаменитых объединений лошадников, только не знал, к какому именно. Он всегда находил их сборища необыкновенно привлекательным зрелищем, вот и теперь сделал своим людям знак помедлить: ему было любопытно взглянуть, кто ездит сегодня.
– В чем дело? – спросил Апий, проследив за его взглядом, направленным к деревьям.
– Да так, лошадник впереди, – ответил Бринд. – Просто хочу взглянуть. Давайте постоим здесь четверть часа.
В просвет между лиственницами виднелась открытая тундра, где уже собирались две группы лошадников. Основными наездниками были мужчины, девушки выступали только как любительницы, а их кони были убраны в цвета той группы, которой они оказывали предпочтение. Многие были в коже, даже с кинжалами, юнцы вырядились, демонстрируя тем самым свою мужественность, ведь больше-то ее показать было негде. Группы молодых людей собирались на открытых пространствах тундры, чтобы погонять на лошадях да и просто выпить подальше от родительского надзора и от глаз городской стражи, а по ночам лечь, кому с кем вздумается. Во время скачек деньги переходили из рук в руки: зрители делали ставки, и лошадям привязывали к ногам и хвостам тряпки разного цвета – это был код, которого Бринд не понимал. С уздечек свисали разные племенные жетоны – попытка идентифицировать лошадь, подобно тому как это делалось в имперской армии.
За спиной соперничающих группировок лежала под моросящим дождем плоская темная равнина, с юга, от моря, тянуло запахами леса и соли. Пусть недолго, но они будут здесь счастливы, позабыв о грядущих бедах и переменах. Тем временем двое юношей уже поставили своих скакунов у черты, выждали мгновение и понеслись за горизонт, подбадриваемые ожесточенными криками остальных.
При виде такого беззаботного энтузиазма Бринд почувствовал, что стареет. Когда-то и у него были юношеские мечты, которые со временем уходили все дальше и дальше. Быть может, ему стоит остаться вне стен Виллджамура, когда закроются ворота…
Вдруг рядом с ним опустился гаруда. Бринд и глазом не моргнул. Он всего несколько секунд назад заметил, как тот кружит в небе.
Светлолицый гаруда, чья кожа казалась особенно бледной по контрасту с золотистым оперением, стоял, заложив крылья за спину. Почти шести футов ростом, он был в черных штанах и с голым торсом, на котором под пушистыми грудными перьями бугрились могучие мышцы. На поясе гаруды, на ремне, висели два зачехленных кинжала. Удивительные все-таки существа эти гаруды. В настоящее время они обитали в колонии Фугул на скалистых утесах острова Куллрун, который специально ради них объявили запретной военной зоной. Там они жили в пещерах, всего около тысячи особей. Уже много веков без них не обходилась ни одна армия империи. Хотя друг с другом они всегда общались пронзительными птичьими криками, с людьми и румелями они говорили на языке жестов. С каких пор и откуда это повелось, никто уже не помнил, но без языка ведение совместных военных кампаний было бы невозможно.
– Селе Джамура, крылатый командир, – сказал Бринд.
Птицечеловек, крылатый командир Виш, вскинул руки, чтобы спросить: «Почему вы остановились?»
