– Беседа наша неполна, – мягко возразил Джемитин. – Мантикоры – враждебный людям клан. Их покорность немыслима.
– Этот протей – особенный. Наши сотрудники уверены, что его можно подчинить. Андрей дал ему имя.
– Беседа наша неполна, – повторил рунарх. И добавил: – Тайны бесчестны моему духу. Кто этот ученик? Где истоки? Нет правды – нет помощи. Императорский Визионер, господин. – Последнее слово рунарх произнёс с особым тщанием.
Визионер и капитан переглянулись. Любопытство рунарха – его личная инициатива. Тевайзу наши тайны до лампочки. Другой рунарх, возможно, помог бы нам, ни о чём не спрашивая. Но Джемитину никто не мог приказывать. Как кошке.
– Зачем тебе? – не выдержал Сергей Дарович.
– Наша беседа неполна.
– Ладно, я объясню. Ученик Андрей встретил протея в Лоноте. Дал имя.
– Ученик на мифизическом плане. Чудовище-мантикора в услужении. – Рунарх прикрыл глаза. – Хорошо. Это знание достойно помощи. Беседа полна.
Визионер кивнул. Внешне он оставался спокоен, но я видел, какой ценой давался ему разговор. Рунарх пригладил бакенбарды и продолжил:
– Тайна за тайну: ожидание пилота бессмысленно. Ваш адмирал полон неодобрения. Обязанности пилота-погонщика-протеев велики и многотрудны.
– Откуда ты знаешь, душа Джемитин?
– Один из. Вы и ваши слова.
– Спасибо, – Визионер закусил губу. Обернувшись к нам, он сообщил: – Дело плохо. Мы договаривались с адмиралом, что тот пришлёт консультанта, пилота протеев. Похоже, Джемитин получил информацию из будущего. Пилот не придёт. Надо отправляться в ангар.
Харон вцепился в мех симбионки и отчаянно дёрнул. Одежда пискнула. На глазах рунарха выступили слёзы.
– Нет! Нельзя так! Время неполно!
– Он прав, – заметил капитан: – Если Джемитин видел будущее, то Пелеас скоро пришлёт сообщение. Мы должны его дождаться. Иначе нарушается причинно-следственная связь. Хароны к таким вещам относятся болезненно.
Несколько минут прошло в напряжённом молчании. Наконец пришло сообщение от Пелеаса. Визионер транслировал его так, чтобы видели все.
– Прошу извинить меня, – сообщил Пелеас, – но возникли осложнения. Господин Визионер, я обещал прислать эксперта по протеям. К сожалению, ничего не выйдет. Капитан Смит, пилот протея «Клэнси» был вынужден покинуть Землю, исполняя личный приказ императора. Я постараюсь найти ему замену в ближайшие же недели.
* * *
Мы шли по галерее, опоясывающей наклонную шахту арсенала. Шахта напоминала вывернутую наизнанку Пизанскую башню. Колоннада, балконы, причудливые картуши микросхем, пилоны управляющих пультов. В центре сплетённое из множества пульсирующих линий сияние. Это всё струны Клейна. Каждая заперта своим кодом и хранит в себе единицу оружия – от узкополосного «пожелай-жезла» до протея.
– На свет долго не смотри, – сухо предупредил Визионер. – Сядь возле шлюза и не путайся под ногами. Я разблокирую протея.
Вот, опять. Я, оказывается, под ногами путаюсь. А Джемитин? Вряд ли он что-то понимает в автоматике арсенала. И вообще, может, он рунархский шпион. А генерал выписал ему пропуск.
Я залез с ногами на диван и принялся демонстративно разглядывать стену. Николай сел рядом.
– Не дуйся, парень, – примиряюще заявил он. – На струну смотреть нельзя, она гипнотизирует. У нас всех стимул-блокада, нам ничего не будет. А за тебя Визионер беспокоится.
– Так и объяснили бы по-человечески, – буркнул я.
– Так и спросил бы по-человечески.
– А рунарха зачем взяли? Это же секретный объект.
– Джемитин говорит, будто без его присутствия в арсенале «время незамкнуто».
А, всё ясно. Только он, по-моему, листает.
– Да врёт он! Ему секреты наши нужны. Нашпионит как последняя свинья и смоется.
Николай Джонович вздохнул:
– У каждого модификанта свои странности. Харон ещё не самый странный. Это ты ещё со счётчицами не разговаривал, когда они в «потоке».
Я вспомнил Галчу и помрачнел. Она-то ведь тоже станет счётчицей…
– Хароны видят ситуацию целиком. Все жесты и фразы собеседника существуют для них одновременно. Понятие движения в такой ситуации обессмысливается. Поэтому хароны не пользуются глаголами.
– А-а. А я слышал, будто Джемитин прыгает в прошлое и будущее на несколько минут.
– Не прыгает. Он живёт так. Размазан по ближайшим сорока минутам.
– Здорово.
Над плечом капитана виднелся зеркальный выступ. В нём на фоне сияющих струн Клейна отражался Рыбаков.
– …стоять вон там, – объяснял он рунарху. – Мы смонтируем гравизахват и установку слежения. От вас потребуется немногое: в случае опасности включить аварийную систему. Гравизахват вытянет Андрея из-под носа у мантикоры.
Сияние притягивало взгляд. Со скуки я принялся разглядывать белый столб струны. Не до потери сознания, – что я, дурак, что ли? – а так. Надо же посмотреть, чем меня пугают.
На самом деле ничего особенного. Вы смотрели когда-нибудь в глаза своему отражению? Сперва хочется отвести взгляд, а потом настает оцепенение. Кажется, что отражение меняет форму: щёки раздуваются, глаза превращаются в уродливые дыры, наплывает туманная дымка. Так и тут.
– Гравизахват опасен. Силы ученика достаточны? – донёсся до меня голос рунарха.
– Более чем, – ответил Визионер. – Мы нашли его на Казе, в чумном бараке. Мало того – он умудрился заразить станцию…
– Ого! – В голосе рунарха прозвучало уважение.
– Да. Кусочек местной биосферы – крабик-бретёр. Один из самых безобидных. Пока мы ликвидировали прорыв, погибло два человека.
Я рассмеялся. Он что, так шутит? Или у меня уже начались галлюцинации? Я поднялся с диванчика и пошёл.
– Эй-эй, ты куда? – Николай схватил меня за рукав.
– В туалет, – грубовато отозвался я. – Здесь есть?
– Да. Вон та дверь.
Я отправился в указанном направлении. Меня пошатывало. Мысли в голове плавали ватными комками. Рыбаков – хороший человек, думал я. Он сразу сказал, что протей может меня убить. А Пелеас – нет. Он юлил бы до последнего. Вот что значит честь. Или генерал просто боится потерять лучшего на Первом Небе срединника?
Дверь захлопнулась за моей спиной. Я не видел сияющего водопада, заполняющего шахту, но чувствовал его присутствие затылком.
Струна мигнула. Белое сияние сменилось алым, порождая новые ассоциации.
Я помню этот зал. В замке Грааля когда-то происходила мистерия; жар печей, картуши на стенах. Свечи. Кресла, занятые стариками-рыцарями.
Кажется я перебрал. Слишком долго смотрел на струну. Ох, ерунда какая…
