— Конечно, дорогая! — Он поражался, насколько она мудра. Насколько сильна. Он полюбил ее именно за это. За ее стойкость перед трудностями, за рвение сделать мир вокруг себя лучше. — Мы справимся! Мы все сделаем правильно.
— Я ждала тебя. Я ждала тебя все эти годы. Каждый день, каждый час. Мне было без тебя плохо, Бен. Мне всегда без тебя плохо. Ты помнишь, как нам было хорошо? Помнишь, когда я была беременна Томасом, ты не отходил от меня ни на шаг. Бегал ночью на кухню, готовил мне мороженое с шоколадной крошкой. Помнишь? А я сидела в постели и ждала тебя. Ты никогда не ругался. Ты всегда был рядом. Я привыкла к этому. Я помню, как мне было хорошо с тобой. Я всегда чувствовала себя защищенной. А это так важно. Помнишь, когда я узнала, что снова беременна, мы с тобой так обрадовались. Мы не пошли в ресторан, не пошли в кино. Мы зашли в супермаркет, купили персики. Мне тогда показалось, что это самые сочные и спелые персики на свете. Я до сих пор помню их вкус. Вот так с пакетом персиков мы и отправились домой. В наше гнездышко. Наш приют. Мне никогда не хотелось его покидать. Это было самое теплое и спокойное место. Дом всегда меня звал. И я летела на крыльях с работы домой, чтобы провести еще один короткий будний вечер с любимой семьей. Ведь мы были счастливы. Мы были счастливы все вместе. Я могу с уверенностью сказать, что картина, которую создала Мэган, была сделана с натуры. Это мы были на той картине. У нас была идиллия. Но я не виню тебя за то, что ты захотел попробовать что-то новое. Зато теперь ты знаешь, что ближе нас у тебя никогда никого не будет и что этот дом твоя единственная пристань. И здесь будет еще лучше, когда ты вновь сюда вернешься. Мы будем счастливы. Но для этого нужно время. Может месяц, может год или десятилетие. Я не знаю. Но уверена в том, что спешить нам нельзя.
— Я с тобой согласен, Пейдж. У нас все будет хорошо. Так же хорошо, как и раньше. Я люблю тебя. Люблю еще больше, дорогая. Я всегда знал, что ты сильный и добрый человек. Спасибо Господу, что он дал мне возможность встретить тебя на жизненном пути. Боже, благослови эту святую женщину!
Томас крепко держал Оливию за руки. Она смеялась и осторожно передвигала ногами, чтобы не упасть. Томас повернулся к ней лицом и поехал назад.
— Расслабься, не бойся упасть!
Но Оливия все равно не могла избавиться от напряжения в ногах и в корпусе. Она чувствовала себя беспомощной, как будто ее заставляют идти по воде пешком. Странное чувство. Стоять перед пропастью и пытаться сделать шаг вперед.
Для нее это было очень сложно.
— Я боюсь! — призналась она. — Я боюсь упасть.
— Так ты точно не расслабишься. Кто ни разу не падал, тот не поднимался. Каждое падение дает бесценный опыт. Это не только про лед. Это правило применяется и в жизни. Я очень много раз падал, Оливия. Сначала было больно, Но потом синяки и ссадины стали заживать быстрее с каждым разом. Поверь мне, Оливия. Доверься мне!
И Оливия доверилась. Она расслабилась и отпустила руки Томаса. Сделав робкий шаг, она покачнулась, но смогла устоять. Следующий шаг было сделать еще легче. Потом она оттолкнулась и проехала вперед на несколько метров. Остановилась. Отдышалась, как будто пробежала стометровку на скорость.
Конечно, ее не поймет тот человек, который с самого детства ходит на каток. Оливия видела фигурное катание только по телевизору. Однако сегодня она набралась смелости и встала на коньки в первый раз за свою жизнь.
На экране казалось, что все так просто и легко. Что скольжение не требует никаких усилий. Встал и поехал. Оливия ошибалась. И теперь она чувствовала себя годовалым ребенком, который недавно научился ходить.
— Ты замерзла? — заботливо спросил ее Томас. — Пойдем погреемся. Я не хочу, чтобы ты заболела.
Оливия согласилась. Но до выхода со льда катилась сама без помощи. Поэтому это заняло чуть больше пяти минут.
Оказавшись в тепле, она почувствовала, как ее щеки запылали. Она сняла перчатки и потерла лицо.
Томас с улыбкой наблюдал за ней. Он был так рад, что сегодня днем случай свел его с этой девушкой.
Он любовался ею до тех пор, пока мобильный телефон не заиграл во внутреннем кармане куртки.
Томас улыбнулся Оливии, расстегнул куртку и достал телефон.
— Это издатель, — пояснил он Оливии и быстро ответил: — Да, Джо-Джи.
Оливия не хотела показаться любопытной. Она отошла от Томаса к пластиковым сиденьям и уселась, вытянув перед собой ноги в коньках.
Разговор молодого писателя с издателем был недолгий. Найдя глазами Оливию, Томас поспешил к ней.
— Джо-Джи хочет, чтобы я вернулся на вечеринку и дал интервью. Давай вернемся вместе. Ненадолго.
Оливия расстроенно опустила глаза. Чтобы не показывать своего огорчения, она наклонилась к конькам и обтерла лезвия от снега.
— Что скажешь?
Оливия мельком взглянула на него, потом перевела взгляд на угол, где стояли стройматериалы.
— Возвращайся один. Так будет лучше и для тебя, и для меня. Знаешь, это знак. Я думала уже об этом. Нам не нужно быль вместе, рядом. Это неправильно. — Оливия потянула за шнурок и начала снимать коньки. Она не хотела смотреть на Томаса. Ей было одновременно и больно, и стыдно. Она боялась увидеть в его глазах то, что будет мучить ее еще долгое время, а именно разочарование. — А где моя обувь? — спросила она его.
Томас ничего не ответил. Он вернулся спустя несколько минут с сапогами Оливии и своими ботинками.
Молча сев рядом с ней, он быстро расшнуровал коньки и переобулся. Потом встал, взял коньки обоих и снова куда-то ушел. Когда он вернулся. Оливии уже не было.
Томас сначала подумал, что она зашла в буфет или туалет. Но, подождав ее минут пятнадцать, он понял, что она ушла.
За окном начало светать. Небо окрасилось в нежно-розовый цвет. Снегопад почти прекратился, снег еще шел, но теперь совсем чуть-чуть. Казалось, небо стало засыпать. Его работа на сегодня закончилась. Пора отдохнуть.
— Уже рассвет, — тихо сказала Габриель, не сводя глаз с окна. — Слышишь, в холле стало тихо. Все разошлись.
Она сидела на краю кровати Брендона и держала его за руку. Он нежно поглаживал тыльную сторону ее ладони своими пальцами и иногда крепко сжимал ее, как будто боялся, что она уберет руку.
— Спасибо, что ты провела эту ночь со мной. Не отходила от меня. Ты очень добрый человек, Габриель.
— Ты прекрасно знаешь, почему я так поступила. Мне самой не хотелось никуда уходить. Мне очень понравилось разговаривать с тобой. Легко и непринужденно. Ты понимаешь меня, Брендон. Чего бы ты сейчас хотел? Я исполню любую твою просьбу.
Брендон приподнялся на подушке и посмотрел в окно. Потом он задумчиво взглянул на Габриель. И только через минуту молчания на его губах появилась озорная улыбка.
— Мне можно выйти на улицу?
— Я бы не советовала. Ты еще слаб.
