– О, Джек! О, Джек! – Ее ногти впились ему в спину,затылок бился о пол, жилы на шее вздулись, по спине пробежала сладкая дрожь.
Он совершил еще несколько телодвижений – и электрический токпробежал от шейки матки по всему телу Нади. Она пронзительно взвизгнула исодрогнулась.
Джек вновь подался корпусом вперед, желая усилить ееощущения. Перед глазами Нади вспыхнули оранжевые круги. Она зажмурилась изавыла в экстазе, вертя задом. Джек ускорил атаку на ее вместилищеудовольствия, и новые искорки блаженства побежали по ее телу. Ей показалось,что пенис разорвет ее пополам, и она закричала:
– Нет! Нет! Нет!
Весь ее внутренний мир сузился до крохотной щели, сквозькоторую протискивался в нее член Джека. Надя отчетливо чувствовала его контуры.Наконец пенис за-трясся, и она поняла, что приближается эякуляция. Никогда ещеНадя так не жаждала выброса спермы в свое тело.
Перед ее мысленным взором возник огромный мокрый и скользкийпенис, с раскрытым, словно рот, отверстием на конце лиловой головки. Онзаполнил собой все ее лоно и, вздрогнув, изверг горячую лаву на сжимающие егошелковистые стенки. Надя затруднялась сказать, кончила ли она в этот миг вовторой раз или же ее оргазм обрел новое качество и затянулся на целую вечность.Но лоно превратилось в сплошную эрогенную зону, а тело бесконтрольнозатряслось. Надя застонала, как раненая львица, и замотала головой, то ли ототчаяния, то ли от восторга. Неугомонный Джек Гамильтон вопреки ее воле вновьовладел ею, причем на полу в ее собственном доме и самым вульгарным образом.Эмоции, охватившие в этот миг Надю, было невозможно выразить словами.
Внезапно ее стоны заглушил какой-то пронзительный, надрывныйвой, от которого могли лопнуть барабанные перепонки. Кровь вскипела в жилахНади. Она ошалело вытаращила глаза, уперлась в пол руками и, соскользнув спениса Джека, вскочила и побежала отключать сирену охранной системы дома. Джекуставился на свой побагровевший член и затрясся от хохота. Густая молочнаяжидкость капала с его головки на пол, образуя лужу.
В воздухе зависла напряженная тишина. Скованны были и обе женщины,хотя и старались скрыть это друг от друга. Наконец Анджела промолвила:
– Пахнет аппетитно! У меня уже текут слюнки!
В створчатое окно барабанил дождь. После двухнедельной жарыи духоты погода резко переменилась: подул холодный ветер, небо затянулосьтучами. Но на кухне у Нади было тепло и уютно. В большой салатнице из голубогокитайского фарфора красовался свежий зеленый салат, во вместительной деревяннойсырнице под прозрачной крышкой из толстого стекла потели французские сыры.Бутылка отменного красного французского вина уже была откупорена, как, впрочем,и бутылка с минеральной водой, а два хрустальных бокала, казалось, только иждали, чтобы их наполнили.
Надя внесла миску с макаронами, приправленными укропом,фасолью, луком и сметаной, разложила содержимое по тарелкам и пододвинулаподруге баночку с тертым зеленым сыром.
– Обожаю итальянскую кухню! – сказалаАнджела. – Ну, рассказывай, что ты ела в Риме!
– Я не полетела туда, – ответила Надя, разливаявино по бокалам. – Я отказалась от приглашения Эндрю.
– Вот это чудеса! – Анджела покачала головой.
Они не виделись с того самого памятного вечера признаний,когда упились джином с тоником и почти договорились заняться лесбийскойлюбовью. Анджела успела побывать на семинаре по международному рынку фьючерсныхсделок. Вернулась она полная впечатлений и надеялась услышать в обмен на них отНади историю ее романтического путешествия.
– А почему? – спросила она.
– Догадайся сама!
– Опять из-за Гамильтона?
– Попала в яблочко!
– И что же он натворил на этот раз?
– Ты не поверишь! Дыши глубже! Он заявил, что готовради меня развестись с Яной!
– Да что ты!
– Он сказал, что сыт этим браком по горло и что нашезнакомство стало последней каплей, переполнившей чашу его долготерпения.
– Бедняжка! – Анджела прыснула со смеху. –Как он настрадался. И когда же он все это тебе сказал?
– В четверг вечером. Он поджидал меня за углом моегодома и без разрешения вломился ко мне в прихожую. Закончилось это тем, что мы сним провели вместе выходные.
– Черт подери, Надя, похоже, он в тебя втрескался!
– Во всяком случае, он так говорит.
– Ну, а что ты сама об этом думаешь? Ты влюблена внего?
Надя ответила не сразу. Сначала она подцепила вилкой кусоксыра, пожевала его, проглотила, запив вином. Потом облизнула губы и толькотогда промолвила:
– Я еще сама не знаю! Все так сложно! Как я выяснилапозже, он примчался ко мне, потому что жена укатила в командировку в Польшу. Яне хочу остаться в дураках! Нет, пусть он вначале разведется, а потомпосмотрим… Зачем раньше времени ломать себе голову?
– А что же теперь будет у тебя с Андерсоном? Ты егоокончательно отвергла?
– Он очень славный человек. С ним приятно общаться.
– Звучит не убедительно, это не комплимент для мужчины.
– Если бы не Га??ильтон, я могла бы им увлечься!
– И что же тебе мешает?
– В нем чего-то недостает. Не знаю, чего именно.
– Он слабоват в постели? – прищурившись, спросилаАнджела.
– И да, и нет. Это трудно выразить словами. У менявозникло подозрение, что он человек со странностями.
– Правда? Любопытно! И как ты ему объяснила своенежелание лететь в Рим?
– Я навешала ему на уши лапшу. Сказала, что поеду насеминар по фьючерсным сделкам.
– Узнаю свою лучшую подругу! – Анджеларасхохоталась.
– Рано или поздно мне придется сказать ему горькую правду.
– Макароны очень вкусные, – заметила Анджела,отведав стряпню подруги. – И что же ты ему скажешь?
– Что я встретила другого.
– Ты думаешь, у него имеются серьезные намеренияотносительно тебя? Я имею в виду Гамильтона, а не Андерсона.
– Понятия не имею. Но если он действительно разведетсяс женой из-за меня, тогда… Всякое может случиться!
Подруги съели макароны и переключились на миндальный торт,испеченный Надей, запивая его охлажденным белым вином. Наконец и с тортом былопокончено. Надя пошла варить кофе. Анджела наполнила бокалы. Решив завершитьужин в гостиной, подруги поставили кофейник, чашки и бокалы на поднос иподнялись с ним на второй этаж. Анджела села на широкий кожаный диван, Надя –рядом. Поерзав на диване, она закинула ногу на ногу и спросила:
– Ну, и что дальше?
