Мое сердце бешено колотится, а тело забыло, как двигаться.
Он просто пытается напугать меня. Может, он вернулся к своим больным играм.
Но что, если это правда? Что, если записка означает то, о чем я думаю?
Страх, что последний вопрос окажется правдой, вызывает всплеск адреналина, возвращая мое тело к жизни.
Глотая воздух, чтобы успокоиться, я мечусь по дому, обыскивая каждый угол и выкрикивая имя Райана, пока в горле не начинает першить. Ни ответа. Ни инвалидного кресла. Ни Райана. Даже его запаха нет.
В момент отчаяния, не зная, что еще предпринять, я звоню в полицию, но там мне говорят, что я не могу подать заявление о пропаже человека, пока не пройдет двадцать четыре часа с момента исчезновения.
— Пожалуйста, помогите мне. Что-то не так. Я чувствую это. Он оставил записку.
Я рассказываю офицеру, что написано в записке.
— Мисс Уилсон, успокойтесь, — говорит хриплым голосом офицер полиции. — Его записка говорит о том, что он ушел добровольно. К сожалению, мы ничего не сможем сделать в таком случае.
— Что, если он ранен? Что, если он что-то с собой сделал? Он… он уже пытался это сделать.
Я тяжело сглатываю.
— Райан почти не выходит из дома.
Подхожу к окну в гостиной и смотрю на улицу.
— Его фургон все еще здесь. Куда он отправится без своего фургона?
— Может быть, он ушел куда-то недалеко.
В голосе полицейского слышится скука.
— Позвоните нам через двадцать четыре часа. А пока свяжитесь с людьми, которых он знает. Побывайте в местах, где он часто бывает. Или просто ждите. Он может вернуться домой.
— Я не думаю, что он вернется. Разве вы не понимаете? Мой брат может лежать где-нибудь в канаве.
Я повышаю голос, сжимая и разжимая руки в кулаки.
— А что, если все, что нужно, это эти двадцать четыре часа, чтобы стало слишком поздно? Разве это не ваша работа — защищать людей?
— Мне жаль, мэм. В данный момент я ничем не могу вам помочь. Позвоните снова через двадцать четыре часа.
Поскольку мне не удастся ничего добиться, я вешаю трубку. Лучше использую это время на поиски брата, чем буду пытаться образумить полицейского, который не желает мне помочь.
Следующая, кому я звоню — Талия. Конечно, она не берет трубку. Она должна быть сейчас на занятиях. Я завершаю вызов и брожу из одной комнаты в другую, хотя уже обыскала их.
— Куда ты отправился, Райан?
Я едва могу дышать, когда называю его имя. Я держусь за стены и двери в качестве опоры, потому что мои ноги настолько слабы, что грозят подкоситься.
Я не справлюсь в одиночку. Я звоню Дилану.
— Мне нужна твоя помощь, — говорю я.
— У меня встреча. Дай мне десять минут. Я тебе перезвоню.
Вскоре он перезванивает.
— Пейдж, ты в порядке? Что у тебя с голосом?
— Он пропал. Он оставил записку.
Я падаю на пол, прижимая руку к сердцу.
— О чем ты? Кто пропал?
— Райан. Мой брат. Он пропал.
— Он сам уехал на реабилитацию?
— Нет.
Слезы капают повсюду, когда я качаю головой.
— Он оставил записку. Похоже на… предсмертную записку. Я нашла ее под подушкой.
Мне больно повторять слова, написанные на листке бумаги, но Дилан должен знать, насколько все серьезно.
— Ты дома?
Он запыхался, будто быстро идет или даже бежит.
— Да. Я не могу его найти.
Я втягиваю в легкие воздух, но все равно задыхаюсь.
— Мне нужно найти его, Дилан.
— Оставайся на месте. Я сейчас приеду.
— Полиция не поможет. Они хотят, чтобы я подождала двадцать четыре часа, прежде чем подавать заявление о пропаже человека. Они думают, он вернется.
— Это нелепо. Я им позвоню.
После окончания телефонного разговора, несмотря на то, что Дилан сказал мне оставаться дома, я не могу. Выбегаю из квартиры и бросаюсь на улицу, спрашиваю у людей на тротуаре, не видели ли они Райана. Я стучусь соседям в двери.
Ни один человек, с которым я разговаривала, не видел его.
Где ты, Райан?
* * *
Дилан приезжает через двадцать минут после нашего разговора, но мне кажется, что прошел целый час.
Рядом с ним стоит лысоватый полицейский. По хриплому голосу я понимаю, что это тот самый человек, с которым я говорила по телефону.
— Мисс Уилсон, я офицер Брюс Сойер.
Он протягивает руку, чтобы пожать мою, но я не принимаю ее.
— Я сожалею об исчезновении вашего брата.
Офицер прочищает горло и отводит взгляд в сторону.
— Мы сделаем все возможное, чтобы найти его.
У меня возникает искушение высказать ему все, что я думаю, ведь ранее он отказался помочь мне, но нельзя терять время. Главное, что Дилан уговорил его прийти сюда.
Дилан притягивает меня в объятия, и я прижимаюсь к нему со слезами на глазах.
— Мы должны найти его. Я хочу, чтобы он вернулся.
— Он вернется. Мы сделаем все, что потребуется.
Офицер Сойер достает блокнот из нагрудного кармана, пока я провожаю его и Дилана в гостиную.
Дилан шепотом сообщает, что принесет мне стакан воды. Я собираюсь сказать ему, где находится кухня, поскольку он никогда раньше не бывал в моей квартире, но он говорит, что уже знает. Должно быть, он видел ее, когда мы проходили мимо по дороге в гостиную.
Он оставляет меня с полицейским, который садится в кресло и начинает задавать вопросы. Я устраиваюсь на краю дивана.
— У вашего брата есть друзья?
— Мне о них неизвестно.
Я прикусываю нижнюю губу.
— Но вот уже несколько недель у меня такое чувство, что он с кем-то встречается, правда он это не подтверждал.
Я встаю с дивана и подхожу к окну, смотрю на улицу, но ничего не вижу.
— Так вы не знаете ни имени этой предполагаемой подруги, ни того, как она выглядит?
Я качаю головой и обхватываю себя руками.
Из кухни доносятся звон посуды и шум воды.
Офицер Сойер что-то пишет в своем блокноте, затем поднимает взгляд.
— А вы уверены, что больше нет никого, с кем он часто видится?
― Нет. По большей части он держится особняком. И редко выходит из квартиры, только если у него не назначены приемы у врачей.
Офицер Сойер откидывается назад и скрещивает руки.
— Расскажите мне о вашем брате, что-то, что может помочь нам найти его.
Прежде, чем я начинаю свой рассказ, Дилан входит в гостиную и протягивает мне воду. Я делаю глоток, сжимая стакан слишком крепко. Затем начинаю свою историю, рассказываю полицейскому все. Чем больше он будет знать, тем лучше он сможет
