отправляли к себе, но Генриетта частенько изобретательно находила способы подслушивать их беседы или, даже, подсматривать за братом и его другом. Она мечтала, что, рано или поздно, сможет стать женой Хлодвига.
Беда пришла, как гром с ясного неба! Эта пронырливая лиса Мишель использовала свои связи, отца, брата, мать, своё положение и отняла у неё любимого! Генриетта проплакала три дня, когда узнала, что третья принцесса станет старшей женой Хлодвига. Но потом, она внезапно успокоилась: в доме у любимого мужчины ещё осталось место младшей жены… Что ж… Она согласна. Она просто подвинет эту пустышку, заняв первое место в сердце ашварси!
А прямо сейчас Генриетта должна была своими ушами услышать от Мишель о том, как ей живётся в доме мужа. Хорошо бы, если бы он держал её в чёрном теле… Сколько можно ждать пока мерзавка появится в столице?!
Почему Мишель приезжала только к матери?
Почему на все приглашения подруг Мишель, в том числе и её, Генриетты, приходила вежливая отписка?
Генриетта, через свою доверенную горничную, подкупила служанок в домах каждой, известной ей подружек Мишель, чтобы те прислали весточку при появлении у них молодой жены ашварси. Но принцесса нигде в гостях не появлялась.
«Мишель столько времени сидит дома? С её-то характером? Неееет… Тогда почему она не появляется в столице? А вдруг, она уже беременна? Нет! Нет! Нет! Только не это!» — девушка в ярости сжимала кулачки, это она должна родить ашварси первенца.
Когда Генриетта не могла больше выносить муки неизвестности, она решила сама поехать в загородное поместье ашварси, где сейчас жила Мишель. Нужно только приехать ближе к ночи и сделать вид, что они едут не «из» столицы, а «в» столицу, и, просто, не успевают домой до наступления ночи, чтобы Мишель вынуждена была предложить подруге кров на ночь.
Генриетта тщательно продумала план своей вылазки. Она предупредила управляющего, что отправляется в гости к одной из своих подруг и останется у неё на ночь. И не соврала ведь! Действительно, поехала к одной из столичных подруг и отпустила сопровождающих, оставив при себе лишь свою горничную.
А потом, ближе к вечеру, специально поссорившись с подругой, наняла повозку и, вместо возвращения домой, уехала из столицы. Она приказала вознице сделать большой круг, чтобы подъехать к поместью ашварси с другой стороны от столицы. Но плохо рассчитала время и расстояние, и теперь они не успевали до наступления ночи добраться к месту назначения.
В поместье Хлодвига они приехали за полночь. Хорошо, что Генриетте уже приходилось бывать здесь с братом, и управляющий узнал её. Немало удивлённый весьма скудным сопровождением знатной девушки, в лице единственной горничной и возницы, господин Виль, тем не менее, встретил гостью очень приветливо и организовал нежданной визитёрше поздний ужин и прогретые покои на ночь.
Довольная Генриетта не стала с ним много болтать, односложно и расплывчато отвечая на осторожные вопросы мужчины. Наскоро перекусив, она поторопилась скрыться в спальне, отговариваясь усталостью и прихватив с собой свою горничную. Всё складывалось как нельзя лучше, поэтому, устало вытянувшись на мягкой перине, девушка засыпала с довольной улыбкой на устах.
Разбудил Генриетту препротивный скрежещущий звук. Он ворвался в её сладкий сон на самом интересном месте: Хлодвиг уже наклонился, чтобы поцеловать её, нежное девичье сердечко забилось чаще в предвкушении! Генриетта сердито насупила брови и резко села в постели, готовая, немедля, сурово отчитать наглую прислугу, помешавшую её чудесному сновидению, и… Широкая искренняя улыбка расплылась на её лице, от уха до уха.
У камина, в тёмном рабочем платье служанки, принцесса Мишель, стояла на четвереньках и кочергой выгребала перегоревшую золу из самого дальнего угла. Рядом виднелось железное ведро для пепла и совок, поодаль, корзина с дровами.
— Мишель? — радостное удивление в срывающемся от счастья голосе Генриетты нельзя было не расслышать.
— Генриетта?! — принцессе словно ногой под зад ударили, так она дёрнулась.
— Ты что, работаешь у ашварси вместо чёрной прислуги? — она просто должна была это спросить, хотя и так всё было видно.
— Нет! Я учусь! — ответ Мишель звучал жалко, как оправдание.
Генриетта звонко расхохоталась, не в силах удержать в груди счастье от того, чему стала свидетелем. Как же ей было тяжело в последние недели, и как сейчас хорошо! Да, как бы Хилберт её ни наказал, когда вернётся и узнает обо всём — это стоит того.
— Чего смеёшься, глупая?! Хлодвиг хочет, чтобы я, как его жена и хозяйка, разбиралась во всех работах, выполняемых в поместьях! — вскричала принцесса.
— Ты ползаешь на коленях и чистишь камин, Мишель! У нас этим занимаются самые ничтожные слуги! Чему тут можно учиться? — говоря, продолжала хихикать подруга детства.
— А ты знаешь, что правильная чистка камина и печи продлевает сроки их службы! Чистый камин — это прекрасный вид на огонь и дрова в нём сжигаются лучше и экономнее. А если топить сухим деревом и регулярно чистить дымоход, то это защитит от пожара из-за возгорания сажи, которая оседает на стенках! — Мишель криком выдавала на-гора теоретическую часть.
— Ну и что?! — веселилась Генриетта.
— Это необходимые для меня, как для хозяйки, знания. Я должна проверять качество работы наших с Хлодвигом слуг, — Мишель сама не верила в то, что говорила, просто повторяла слова смотрительницы.
— Просто приказывай чистить камин каждый день и всё! Проверяй, чтобы в камине ничего не было, а лучше, поручи это смотрительнице замка, — пожала плечами подруга.
— А вот и нет! Пепел нужно оставлять немного, на дне. Этот слой защищает пол от горящего огня! А несколько кусков оставленного тлеющего угля помогают легче разжечь камин снова. Я теперь знаю, что служанка должна использовать для золы только железное ведро, потому, что в ней есть тлеющие угли очень долго, несколько часов! Хозяйка должна следить за тем, чтобы поместье не сгорело! А ещё, раз в год нужно вызывать мастера для проверки камина. А ещё раз в три месяца, а то и чаще, нужно вызывать трубочистов чистить дымоход! — Мишель вспоминала всё, что успела выучить про камины и печи и тараторила, доказывая важность своего дела.
Если бы кто-то со стороны подслушал подруг, он бы поразился тому, что милые юные создания не разговаривали, а кричали друг на друга! В голосе Генриетты явно слышалась весёлая насмешка, а Мишель чуть не плакала, но отстаивала важность своего обучения, это — единственное, что ей оставалось.
Принцесса, холодея внутри, с каждым мгновением всё яснее осознавала, что вскоре в столице все будут шептаться, а то и открыто обсуждать, что она, третья императорская дочь, принцесса, в одежде чёрной прислуги, ползает
