повода думать дурно об этом человеке, я бы не позволил и произнести о нём дурных слов.
Они пошли дальше молча, тишину нарушал лишь шорох шагов, гулкий стук посохов да весёлый лай Игви в отдалении.
Дорога до Фелба заняла четыре дня. Бескрайние поля верещатников манили Эйдре, ей хотелось обернуться ястребом, лететь над камнями, смотреть на мир с высоты и слушать свист ветра под крыльями. Но мысль о том, что она бросила Ферра в замке, совсем позабыла хоть изредка оставаться с ним, а после ещё и не приметила долгого отсутствия, терзала совесть. Чародейка старалась теперь идти рядом со своим жрецом, не отпускать руки в дороге, говорить да отвлекать. Со временем мрачные думы оставили каждого, сменились нетерпением и азартом странствия. В деревнях их встречали радостью, Игви веселил в пути, мир начинал казаться добрым, а прошлые заботы далёкими. Лишь бесконечные разговоры о древней легенде напоминали, что Ирду грозит беда, а им – некто, стремящийся помешать выведать правду и остановить предсказанную столетия назад войну. Эйдре слушала рассказы Ферра и его споры с Ульдом, размышляла с ними, только всё больше чудилось, что толку в том нет никакого. Они будто бродили вокруг неясных слов, пытались выведать в них средство для борьбы, но чародейку всё больше смущало обсуждение, походящее на затаённую ссору, где к тому же уже несколько дней кряду не рождалось ни одной новой мысли.
Высокие стены прекрасного Фелба показались на горизонте ещё до полудня, становились всё ближе, окружённые, будто лабиринтом, росчерками каменных ограждений на полях близ города. Длинный мост вёл через широкую реку к массивным воротам, реяли на башнях флаги княжества. Эйдре подумалось, что весь Олкуд вместе с его величественным замком мог бы расположиться в Фелбе трижды, да ещё осталось бы вдоволь места под новые постройки. Но сколь бы чудесным ни был открывавшийся всё полнее вид на древнюю столицу Фелбера, она уделила ему немного времени, а после внимание оказалось безраздельно занято иным чудом.
Перед далёкими, укутанными облаками и сизой дымкой горами тянулась, насколько хватало взора, огромная стена. Тёмная рукотворная линия, искусанная временем, неровной высоты, местами щербатая или зияющая обширными провалами, она мерещилась бесконечной лестницей, стремящийся сразу во все стороны: вперёд, вверх, до самого моря с востока да вглубь Ирда на запад. Некоторые части чудились невредимыми, но были другие, словно искрошенные неловкой рукой какого древнего гиганта. Эйдре замерла, всматривалась, любовалась и пыталась отгадать назначение такой громады.
– Великий Раздел, – пояснил Ульд, проследив направление взгляда девы. – За ним начинаются земли народа Мерг.
– Мы можем сходить прежде туда? – чародейка обернулась на одной ноге, сжала ладошки перед грудью, посмотрела с надеждой и показалась спутникам любопытной девчушкой, а не гордой княжной, с полчаса назад гневно спорившей с ними о туманных легендах. – Пожалуйста!
Ферр и Ульд переглянулись.
– Пути неспешно часа два в одну сторону, – ответил мерг на невысказанный вопрос друга. – Успеем дойти, оглядеться да передохнуть, а после вернуться ещё до заката.
– Тогда идём, – улыбнулся жрец. – В Фелбе нас не ждут, стало быть, и торопиться незачем.
Эйдре вместе с Игви поспешила вперёд по одной из многочисленных тропок среди лилового ковра цветущего вереска. Ферр и Ульд шли следом, о чём-то негромко переговаривались, но их беседа сейчас не занимала мысли чародейки, – она жаждала поскорее добраться и внимательно осмотреть удивительную стену.
Чем ближе они подходили, тем чаще на глаза попадались непонятные нагромождения, похожие на основания укреплений или давно сметённые временем руины неясного назначения. Эйдре не сдержалась, перекинулась ястребом, облетела округу, а после посидела немного на самой вершине стены. Спустилась к спутникам, которые уже расположились у поросших мхом камней, обернулась человеком, устроилась рядом.
– С высоты видно столько разрушенных крепостей по обе стороны, – осторожно сказала она. – Поэтому тут стена? Люди Мерга и Ирда враждовали прежде?
– Люди Мерга? – переспросил Ульд недовольно.
– Эйдре, – тихо произнёс Ферр, – ты говоришь так, будто не знаешь о Разделе.
– Откуда мне знать историю ваших народов? – Чародейка посмотрела удивлённо. – Ты о ней не пел, а в Сэйде до того дела никому нет, своих забот хватает.
Ульд хотел что-то сказать, но осёкся, устремил взгляд на древние камни, откуда взирал на них алый сокол.
– Смотри-ка, снова. – Он легонько ткнул Ферра локтем в бок, кивнул на птицу. – Хоть здесь и не удивительно, но с чего столько внимания?
– Она не из этого мира? – Эйдре тоже глянула на сокола. – Но и не из Сэйда, наши всегда белые.
– Из Мерга, – кивнул Ульд. – Посланник Двуликого.
– Кого? – Чародейка нахмурилась, попыталась припомнить, о ком они говорят, но не сумела.
– Ты не слыхала прежде ни имени Ириты, ни о Двуликом? – Ферр недоверчиво улыбнулся. – Хоть об Эталле народ верхнего мира не позабыл?
– О владыке ветров, собственном боге? – рассмеялась Эйдре. – Вряд ли бы нам удалось. Но вы не ответили, кто такой Двуликий. И говорите так, словно уже видали эту птицу прежде.
– В Олкуде, да. – Ульд отвлёкся от сокола, погладил пристроившегося подремать у ног Игви. – Вечером, перед тем как уйти. Совсем из головы вылетело рассказать. А Двуликий – бог войны и охоты, из нижнего мира.
– И он следит за нами? – Эйдре вновь глянула на птицу, но уже с опаской. – Дурной знак.
Мужчины посмотрели на неё со странным изумлением, переглянулись. Эйдре вздохнула, пояснила с терпением:
– Если слуа у того дома поставил он, смерть слуг разъярила его. Что же хорошего сулит то, что он нашёл виновников их гибели?
– Двуликий враждует с воинством Мерга долгие века, – тихо поправил Ульд и говорил отрывисто, сердито. – В тот день погибли не его слуги, а твари, которых он сам уничтожает без устали. Как народ Сэйд умудрился позабыть, кому обязан спокойной жизнью? Не знать о Разделе, Дикой Охоте, а из творцов трёх миров помнить лишь Эталла? Разве такой должна быть благодарность?
– Хватит, – спокойно велел Ферр. – Йорги, Эйдре не понимает ни твоих слов, ни твоего гнева. И не той ты задаёшь вопросы. Не знает – так стоит рассказать, а не попрекать в том, что никто не говорил прежде.
В давние времена, коих не вспомнят уже и на вечном пиру, Ирд, Сэйд и Мерг были едины. По изумрудным холмам земель прекрасной Ириты стелились туманы, а в них бродили диковинные создания. Девы с козлиными ногами пасли скот, в дремучих чащобах жили олени с человечьими головами; мир бурлил чарами, колдовством, жил в грёзах и полнился страхами, что рождали ночные кошмары. Но не нашлось бы от края до края суши или в самом сердце моря проклятья страшнее порождений Мерга. Дикие твари, не знавшие ни пощады, ни гибели, появлялись из-за высоких гор на севере, терзали землю, обливали её кровью, яда в которой хватило
