простилась с сожалением: надеялась успеть проводить новую подружку в Билнуд. Деве казалось, что времени до Сайма у них с достатком, а спешить от гостеприимного замка Олкуда нет нужды. Она помнила, что сама же просила спутников отправиться Фелб, но не видела большой беды в том, чтобы прийти в город неделей позже оговорённого.
Ферр и Ульд же засобирались стремительно. Долго беседовали о чём-то с таном за закрытыми дверьми, а после жрец заглянул в покои Огафа и Мельхи, велел сейчас же готовиться в путь. Эйдре Ферр померещился встревоженным, но на расспросы не ответил, обещал объяснить после да сразу исчез.
Несмотря на странный уход рассветом следующего дня, чародейка не шибко печалилась, а дорога вновь звала и манила. С побережья старины Олки они вскоре свернули, неспешно побрели трактом среди бескрайних верещатников в сторону далёких гор севера. Эйдре разглядывала окрестности с любопытством, подмечала местную живность да с интересом изучала, о чём здесь судачат ветра.
Когда путники отошли от Олкуда на несколько часов, заговорил Ферр. Рассказал новости о встрече в переулке города, свои мысли о слежке и попытке помешать Ульду разобраться с древней легендой.
– Почему не сказал, что уходишь? – Чародейка посмотрела с гневом, за которым старательно прятала тревогу.
Целый день отсутствия Ферра в замке она вчера и не приметила, хотя связь, коей их скрепили в Сэйде, прежде не давала потерять жреца. Эйдре всегда чувствовала, где он, сколь бы велико ни было между ними расстояние. Но признавать, что увлеклась чужой свадьбой столь сильно, что позабыла о своём любимом, она не хотела и сердилась разом на всё: себя, непонятную старуху и, особенно, Ферра.
– А я, получается, должен за тобой верным псом бегать и шагу никуда не ступать без позволения? – Жрец шёл впереди всех и даже недовольным взглядом не одарил свою сэйд.
Эйдре вздохнула. Понимала: Ферр зол за то, что дева бросила его одного, и легко представляла свою обиду, попытайся сотворить такое он. Потому быстро скользнула к нему, взяла за руку, заглянула в лицо:
– Сумел разобрать, что это за старуха?
Жрец качнул головой, задумчиво объяснил:
– Сплошь чёрные тряпки и голос змеёй шипит под капюшоном. Да чувство странное: вроде, любопытно чего выяснить, а в то же время как неведомой силой отталкивает подальше.
Чародейка нахмурилась, шла недолго молча, крутила на пальце колечко, подаренное Мельхой, а после тихо напомнила:
– Та служанка в деревне говорила похожие слова о госте из леса.
– Мы что, оставили в Олкуде грухи?! – В спокойном обычно голосе Ульда скользнули отзвуки холодной стали.
– Наверняка мы не знаем, – поспешно произнесла Эйдре. – И я много раз поминала: грухи умны да хитры, с ними можно договориться. Нападать без разбору охотник Сэйда не станет, коль не зол, а по рассказу Ферра старуха была спокойна. Если её отправили поговорить, после она скорее всего покинула город и вернулась к тому, кто посылал за нами, оставаться ей самой оказалось бы невыгодно, раз уже кому-то помогает.
– Что же ей помешает попытаться добраться до Харада, ежели и о том попросили? – прошипел мерг.
– Там есть могучая чародейка нашего народа, – заверила Эйдре, а сама большим трудом заставила себя не оглянуться назад, лишь бы не встревожить спутников ещё больше. – Вы рассказали и о грухи в деревне, и о незнакомке, так ведь? Стало быть, в замок ей не пройти, туда и прежде бродяг не пускали, а теперь подавно не позволят даже глазеть рядом. К тому же, грухи слабы будто младенцы без наваждения, а его в городе нет, как и троп с порогами, я верю словам Мельхи.
– Исчезла она быстро, – сказал Ферр. – Миг и нету никого, словно в тенях растворилась.
– Она просто отвела тебе глаза, – вздохнула дева. – Сидела на месте да ждала, когда ты уйдёшь. Чихвостила ещё, небось, последними словами за то, что трёшься там, осматриваешься, а закат уже вот-вот окончится вместе с её силами.
– Стоило подольше постоять, значит, – процедил Ферр сквозь зубы. – Ещё один грухи, обученный мороку, Эйдре?
– Не я его учила! – возмутилась чародейка и ради примирения тихонько добавила, крепче сжимая напряжённую ладонь жреца: – Точно мы сказать не сумеем. Мог ведь и человек там сидеть, ты наверняка не видел.
Жрец глубоко вдохнул, постарался успокоиться, только мрачные мысли не оставляли. Рассказывать о своих сомнениях ему не хотелось, но Эйдре словно сорвала с языка слова, сказала их сама, отчего сердце кольнуло болезненной горечью.
– Она говорила: беспокоится о тебе некто близкий, – осторожно произнесла чародейка, с опаской глянула на лицо любимого, заставила себя закончить: – А грухи в деревне выкрикнул имя твоего брата. Когда отец предположил, что Ярг мог быть проклят оттого, что попытался увести сэйда силой, ты не возмутился и посчитал это возможным.
– По весне он снился мне, просил помочь, – бесцветным голосом уронил Ферр. – К чему это было, коль он замешан в попытках помешать нам?
– Отвлечь. Не дать завершить испытание. Увести на поиски. Сам говорил, за дружелюбием может скрываться злой умысел, так отчего его не спрятать за мольбой о помощи?
Он не ответил, лишь дёрнул плечом да крепче схватился за посох.
– Ферр, – негромко окликнул Ульд, – тебя не смущают такие слова о брате?
– Что в них должно смутить? Ярг пропал, что с ним – неизвестно. Ежели жив, может делать, чего вздумается. Всё, что мы знаем – он не вернулся с сэйд. Невозможно даже сказать наверняка, точно ли он не связал себя с кем-то и попросту не сбежал прочь, Йорги.
– Когда ты вчера говорил со мной о старухе, был зол. Я подумал было, что ты поверил и рассердился на меня…
Жрец обернулся, взглянул на друга с возмущением и гневом, хотел заговорить, но Ульд поднял руку, продолжил:
– Но твоя ярость оказалась о её словах обо мне. А теперь Эйдре говорит, что Ярг может следить за нами, мешать, а ты словно готов всерьёз думать так о нём.
Ферр печально усмехнулся, провёл рукой по изрядно отросшим волосам, после признал:
– И правда готов. Ярг самоуверенный, временами бывал жесток и груб. Добрыми друзьями нам жить не случилось. Честно сказать, не знаю сам, чего больше боюсь услышать на вершине Духов в Сайм, Йорги: что брат мёртв или что его на вечном пиру никогда не было. Потому что, если Ярг ходит по срединному миру, а грухи выкрикивал его имя, я не удивлюсь и тому, что за попытками нас остановить может стоять он.
Ульд крепко сжал плечо жреца, тихо сказал:
– Узнаем после. Сейчас такие мысли не принесут ничего, кроме дурных сомнений. Даже ежели твой брат жив, он ещё может бродить по свету да трудиться честно.
– Но просил о помощи. – Изумрудные глаза блеснули льдом. – Именно меня. Именно во время испытания. Не будь у меня
