1891/1924 для инженерно-технических подразделений.
Глава 16
XVI
Испанское небо, 29 января 1937 г.
— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор,
Нам Сталин дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца — пламенный мотор[1]!
Вот он, пламенный мотор, рычит под капотом, вращается пропеллер и самолёт несётся над покрытыми кое-где клочками снега чёрной и рыжей от зимней грязи испанской землёй. И не так сейчас важно, что данный конкретный мотор «дал» не Сталин, а неизвестные мне инженеры фирмы «Боинг». Сам факт полёта — вот, что важно! Небо — это всегда Небо, но испытываемые в нём ощущения всё-таки разнятся в зависимости от машины, которой управляешь. В ВВС Советского Союза и позже я нёс службу на прекрасном Су-27. Мощный скоростной самолёт, прекрасно вооружённый и снабжённый всяческими электронными полезностями красавец. Способен промчаться чуть ли не под стратосферой и со всей пролетарской основательностью изничтожить практически любую цель. Но то-то и оно, что «промчаться»! Мелькнуло что-то и осталось далеко за хвостом.
А при полёте на поршневом самолёте появляется чувство единения с окружающим Небом и проплывающей внизу Землёй. Тем более, что из больного старика я превратился в молодого крепкого парня в самом расцвете сил! Как тут не запеть⁈
А что кругом война и в любой момент можно погибнуть — да хоть через минуту свалится от солнца пара «Хейнкелей» или «Фиатов» — и всё, пишите письма мелким почерком, если не сумеешь отбиться или удрать. Так-то те же итальянские истребители по скорости не намного превосходят «Груммана», но в одиночку удрать будет непросто. Вот попробовать продать шкуру не за ломаный песо — это да, вариант. Но на войне многое и от случая зависит. А вот в прежней «мирной» жизни всё было сложнее. Достаточно вспомнить, что за тридцать лет после развала СССР потери населения только в России достигли страшной цифры в двадцать пять миллионов человек. А за Великую Отечественную весь Советский Союз потерял двадцать семь по самым пессимистическим подсчётам. Всего на два миллиона больше уничтожили фашисты советских людей, чем «реформаторы», мать их в жопу колесом да через коромысло! «Всего»… Хреновый сарказм в два миллиона жизней, но факт есть факт.
Так что если погибну тут, в Испании, будет хоть одно утешение: три фашистских самолёта я ухайдакал, вон, звёздочки подтверждающие на борту кабины краснеют, да сколько-то гадов на земле бомбами да пулемётом в ту землю загнать сумел. Уже не забесплатно сдохну!
Капитан Гарсия ла Калле неспроста выдернул меня почти под вечер: оказывается, из Мадрида пришла шифровка о том, что якобы по данным агентов Республики во вражеском тылу сегодня из Германии должны прилететь пилоты и механики-сменщики для «Легиона „Кондор“» и это необходимо срочно-судорожно проверить и либо подтвердить, либо опровергнуть. А поскольку во всей Первой Интернациональной эскадрилье только мой «Грумман» оборудован радиостанцией, то и лететь на доразведку предстоит мне… Приказ, конечно, есть приказ: козырнул по-уставному и, оседлав велик Пепиты, так и оставшейся у меня на стоянке, покатил его выполнять. Вот только шевелятся в башке сомнения: удастся ли во время полёта докричаться до республиканских «маркони»? Расстояния-то не маленькие, да и настроена американская рация на очень специфические каналы и «поймают» ли мои сообщения на этих волнах, даже если состояние эфира будет идеальным для передачи?
Вот и летим мы с Кастельяно на восток, надеясь, что фашисты до поры до времени нас не заметят и в воздух не полезут. Аэродинамика «Дельфина» сегодня нарушена: под фюзеляжем механики прикрепили привезённый неизвестным молчаливым товарищем, прибывшим на Алькала де Энарес со шпрехающей на дойче переводчицей, неуклюжий аэрофотоаппарат французской фирмы S. F. O. M. Как-то раньше не доводилось проводить аэрофотосъёмку в боевых условиях, но теорию в общих чертах помню. Капитан Гарсия ла Калле, похоже, не слишком-то хотел выпускать в этот разведполёт именно меня: формально налёт у меня не слишком велик, да и происхождение двойственное: с одной стороны — русский, а русских республиканцы крепко уважают — тех, кто сражается против фашистов; с другой де стороны — эмигрант, бежавший от революции в России… Вот и волнуется компаньеро. Но «Грумман» в воздухе я держу уверенно, это все знают, да и три воздушные победы говорят в мою пользу.
Хороших аэродромов в Испании мало, поэтому и наши, и мятежники стремятся приспособить для взлёта-посадки все более-менее подходящие площадки. Только ВПП — ВПП рознь: одни пригодны только для маленьких и юрких истребителей — сами «сидим» на таком, другие — для тяжёлых бомбардировщиков и военно-транспортных «бортов». И вот последние известны наперечёт. Над одним из таких мы с Энрике Росас Кастельяно только что прошлись, отщёлкав с дюжину фотокадров. Пара итальянских «Савой» в объектив точно попала, но судя по слабенькому — всего лишь из пулемётов — зенитному заградительному огню с земли, фашисты используют эту точку лишь как аэродром подскока. Теперь наша задача — добраться до второго и проверить гадов на вшивость уже там. До третьего, отмеченного на карте, не дотяну: R-1340–27, конечно, хороший движок: в Америке с культурой производства всё прекрасно, в Союзе бы так работали без брака, но бензин всасывает — как верблюд после месячного похода по пустыне Кызыл-Кум. Дай авиационный бог вернуться к своим без вынужденной посадки на республиканской стороне фронта: как-то комично выглядит героический пилот-интернационалист, «голосующий» с канистрой перед проезжающими мимо грузовиками с целью позычить горючки. А уж если по ошибке сесть во франкистских тылах… Про «милую забаву» фашистов с расчленением после пыток пленных лётчиков и скидыванием того, что осталось от человека в ящике на аэродром красных — прекрасно известно, так что плен — совсем не вариант.
Пролетаю ещё примерно двадцать километров юго-восточнее. Вот и искомый аэродром. Лётное поле пустое, хотя уже вечер и внизу визуально удлиняются тени, начинающие шевелиться. Просто так шевелений не бывает, нужна причина… И причина эта — длинноствольные пушки в орудийных капонирах. Одно, два… О, четыре! Вид сверху, конечно, непривычен, но полагаю, это печально знаменитые «Ахт-Ахт», германские восьмидесятивосьмимиллиметровки. Эдак и убить могут…
У немцев пока что практичность и орднунг в генах зашиты, просто так ценное имущество — а зенитки ценные — где попало не оставляют. Не пустую же «взлётку»
