более ясной. Вдруг вспомнил последние слова Кости и мурашки побежали по моей коже. Константин не был внешне особо религиозен, и услышать от него такие слова был для меня, мягко скажем, шок. Мои размышления прервала Маша, Стас задремал под мерное покачивание машины.
– Как думаешь, нам еще долго ехать?
– Не знаю, наш радушный хозяин не сказал об этом.
– Я очень хочу в душ. Мне кажется, что мои руки еще пахнут Костиной кровью. Такой страшный запах.
– Думаю, у тебя будет на это время.
– О чем ты задумался? Так односложно отвечаешь.
– Думаю над тем, кто за нами охотится и как от него защититься. То, как погиб Костя, заставило меня вспомнить все свои умения и я пришел к выводу, что это не могла быть случайность. Слишком мощная винтовка, слишком большая точность и слишком, – я осекся.
– Что? Что слишком?
– Слишком хладнокровно, чтобы быть делом рук просто снайпера, это охотник, охотник экстра–класса. Один единственный выстрел. Он играет с нами. Дает понять, что нас ждет: одного за другим. И я чувствую себя совершенно беспомощным перед этим невидимым противником, который стреляет только для того, чтобы убить.
– Не пугай меня еще больше. Из головы еще не выходят Костины слова. С кем говорил Костя перед своей… смертью? Он ведь видел кого–то? Значит, там что–то есть? – она показала на небо.
– Костя никогда не сомневался, что там Кто–то есть. Считал, что это большое начальство, к которому надо будет обязательно отправиться, рано или поздно, но лучше поздно, – я натянуто улыбнулся, – я видел такое несколько раз, когда на моих руках в сознании умирал человек. Наверное это, и еще смерть родителей, заставило меня обратиться к Богу. Неизбежность и страх.
– Помнишь, когда мы были в храме в Фессалониках, там читали какую–то книгу.
– Апостол.
– Там были слова, что любовь никогда не прекратится. В физике есть понятие квантового равновесия. Оно бесконечно и объемлет все. Мы ученые, и пытаемся говорить с миром языком науки, а, может быть, уже все сказано, языком веры. Раз любовь вечна, как вечно квантовое равновесие, то она есть Бог?
– Бог есть любовь, и пребывающий в любви в Боге пребывает и Бог в нем пребывает.8
– Интересно. А это откуда?
– Из Евангелия, из какого не помню, наверное, от Иоанна.
– Когда приедем домой, я обязательно прочту. Ты мне поможешь, если я что–то не пойму?
– Конечно.
– Тогда не бойся. В любви нет страха, ты же слышал. Все происходящее лишь результат действия Бога, который нас любит и хочет нам помочь. Мы просто не понимаем все, поскольку конечное не может понять бесконечность.
– Мне порой страшно становится, как ты начинаешь свою логику включать и объяснять мне с ходу те вещи, до понимания которых я доходил не один год.
– Мне это помогает абстрагироваться. Когда я думаю, я чувствую себя уверенней.
Машина остановилась в закрытом дворе перед небольшим домом.
– Кажется, приехали, – встрепенулся Стас.
В салон заглянул Нейварк.
– Приехали. Располагайтесь. На отдых у вас есть четыре часа.
–
– Финч, у меня для тебя приятные новости.
– Ты нашел «туристов»?
– Да, в Бургасе. Один из них уже мертв. Я не мог подобраться к оставшимся, там были сплошь оперативники из Интерпола.
– Тревор, твои слова как бальзам на душу. Ты следишь за остальными? И кстати, как ты понял, что это именно они?
– Прочел по губам покойника. После того как они покинули пост дорожно–патрульной службы – нет. Мне нужны ваши мощности для поиска целей.
– Не перестаю удивляться твоей разносторонности. Что еще говорил покойник?
– Ничего существенного, кроме информации о звонке офицера из посольства генералу Никитину, начальнику управления внешней разведки.
– Подробности.
– Нет подробностей, разговор повернул в другое русло.
– Хорошо, я загружу Коркюта.
– Жду от вас новых данных.
Росс повесил трубку. Финч набрал Коркюта, дал ему информацию для ищеек и начал думать.
«Куда дальше отправятся «туристы»? Слишком велика вероятность, что сейчас они залягут на дно, им помогает Интерпол. Как они собираются покинуть страну? Надо перекрыть аэропорт и вокзал, сообщение о заложенной мине станет головной болью на полдня для всех экстренных служб и находящихся в городе оперативников. Тогда они сядут на паром. Скорее всего в Севастополь, там база ВМФ, оперативный штаб, туда они и направляются. Если доберутся, то окажутся вне досягаемости спецов Росса. Выход? Не дать им добраться. Все зависит сейчас от ребят Коркюта».
Финч вывел на монитор расписание рейсов парома Бургас–Севастополь. До отправления оставалось всего два часа.
«Не успеют. А если не успеют, то?! Не топить же паром в самом деле. Выжду время и сообщу управляющему. У него должны быть свои рычаги для решения проблемы подобного рода».
–
Паром Бургас–Севастополь отправился в рейс четко по расписанию. Мы заменили троих оперативников Нейварка. От дежурств нас освободили, фактически мы ехали в качестве пассажиров. Стас сидел на баке, Маша облокотилась на перила и смотрела на море. Закат окрасил волны в золотисто–розовый цвет. Легкие перистые облака покрывали горизонт. Ветра почти не было и паром плыл практически по зеркальной глади. Пассажиров на корме было мало, основная масса ушла ужинать.
– Пойду перехвачу чего–нибудь, – протянул Стас, – вам принести или со мной пойдете?
– Принеси, я потерплю.
– Я не голодна.
– Ну стойте тогда. Я скоро.
Стас ушел. Метрах в ста от нас резвилась стая дельфинов. Грациозно выпрыгивая из воды, они уверенно обгоняли наш «Александр».
– Костя дал мне пароль к архиву, но я никак не могу заставить себя его открыть. Закрывая глаза, я вижу, как падает Костя, слышу его предсмертный шепот, вижу его бледное спокойное лицо. Как мы скажем Ире и девочкам, что его больше нет?!
– Не знаю, до того как ты сказала, я старательно отгонял от себя эту мысль. Мы живы, а он погиб. Ей придется с этим жить, она жена боевого офицера.
– А их сын? Он никогда не узнает, каким был его отец.
– Узнает. Его отец был героем, о которых не снимают кино и не пишут книг, но благодаря таким как он, мы все еще живы. И мы расскажем ему.
Маша говорила, ее голос дрожал. Боковым зрением я видел, что по лицу девушки текли капли слез и падали в море. Солнце уже почти село и с бака все ушли. Мы остались вдвоем.
– Я боюсь. Файлы «Посейдона» настолько сложные, я даже не смогла понять полностью, как все работает. А вдруг я не смогу понять? Я подведу Костю, подведу всех. А я не понимаю.
– Ну если ты не
