Местные дворяне, опасаясь повстанцев, вместе с семьями покидали города и бежали в Москву или в Смоленск.
Конрад Буссов писал тогда, что если бы Лжедмитрий после Болховской битвы немедля подошёл к столице, то москвичи сдались бы ему без боя. Однако самозванец медлил, и это дало шанс Василию Шуйскому укрепить свои позиции в Москве. Оборонительные сооружения Скородома, Белого города и Китай-города Москвы были приведены в полную боевую готовность. В стенах и в башнях были установлены дополнительные пушки и пищали, заготовлены запасы пороха и боеприпасов. В Москве из числа посадских людей собиралось ополчение.
Шуйский, в который уже раз, сумел собрать и подготовить новое войско, которое возглавил князь Михаил Скопин-Шуйский. Он надеялся разбить Лжедмитрия на подступах к Москве, и вывел войска на Калужскую дорогу. Вскоре Скопин узнал, что среди подчинённых ему воевод затаились изменники. Князья Иван Катырёв, Юрий Трубецкой и Иван Троекуров организовали заговор. Князь Михаил был вынужден вернуться в столицу и там схватить заговорщиков. Тем временем самозванец, узнав, что на Калужской дороге его ожидает московское войско под предводительством Скопина-Шуйского, предпочёл не вступать с ним в бой и повернул на север. Отряды самозванца после Можайска захватили Борисов. Московские воеводы, караулившие Лжедмитрия на Тверской дороге с небольшими отрядами, не смогли остановить его, и в начале июня самозванец появился под стенами столицы. 25 июня схватка войск Лжедмитрия и московских войск произошла уже на Ходынке близ оборонительных укреплений столицы. И здесь Рожинский выиграл сражение в поле. Однако взять Москву ему не удалось, так как отряды москвичей под рукой князя Скопина отразили поляков, литовцев и казаков от стен Скородома.
В конце июня 1608 года войско Лжедмитрия угнездилось и укрепилось в большом селе Тушино, расположенном у берега реки Москвы всего в 19 верстах от Московского Кремля. Гетман Рожинский, его воеводы и ротмистры теперь надеялись взять город измором. Их отряды попытались перерезать все дороги в столицу и полностью взять её в кольцо. Но им не удалось перекрыть все подступы к Москве. А 28 июня 1608 года в ожесточённой битве с паном Лисовским правительственные войска смогли отбить Коломну.
Глава 3
Тушинские воры
(осень 1608 – конец 1609 года)
Иван Никитич Романов-Юрьев прискакал в Ростов Великий ранним и холодным утром начала сентября 1608 года. Не ответив на поклоны дворского и слуг, принявших коня, Романов быстро поднялся по ступеням на высокий крылец. Двое детей боярских, сопровождавших его, сошли с коней и остались ждать на дворе. С крыльца Иван Никитич, велел дворскому угостить их пивом и накормить. Быстро прошёл через переднюю, миновал палату, и вошёл в митрополичьи покои. Служка поклонился Ивану и молвил, что владыка оповещён о приезде и уже час-другой ожидает его. Иван Никитич прошёл в покои владыки. Филарет, увидав дорогого гостя, потеплел глазами, встал из-за стола, на котором были разложены свитки с текущими делами, очинёнными перьями в стеклянном приборе, и аккуратно положил перо, омоченное в чернилах. Он вышел навстречу брату и, было, раскрыл ему объятья. Но Иван сначала принял благословение старшего, затем они троекратно поцеловались и обнялись.
Филарет пригласил брата к столу с широкой столешницей, крытой дорогим сукном тёмно-вишнёвого цвета. Филарет, позвав служку, приказал подать дорогого фряжского вина, сладостей и орехов. С интересом стал расспрашивать Ивана о том, что творится в столице и в Тушино. Иван охотно рассказывал. Затем они осушили стеклянные кубки. Владыка приказал слуге плотно прикрыть двери и не беспокоить его. Далее они повели тайный разговор.
– Прибег к табе, владыко, с вестию и за советом, – произнёс младший Романов-Юрьев.
– Разумею, брате о чём поидет речь, но без нашего совместного решения не подвизаюся.
– Шляхта именитая тушинская от лица того, кто ими верховодит, прислала ко мне. Пишут мне, де, езжай к брату-владыке, да зови его в Тушино. Молви владыке, де зовёт его сам царь Димитрий и хощет видети его подле собя патриархом Всея Русии! – негромко и доверительно произнёс Иван.
– Догадывал ся и ждал того, брате. Но ответь, достоит ли мне, двоюродному брату самого покойного государя Феодора Иоанновича, имети дело с вором-самозванцем? – задал вопрос Филарет.
– Самозванец ли оный, владыко? А ежели и самозванец, так «что ни поп, тот и батька»?! Главное Шуйского убрати… – с сомнением произнёс Иван.
Филарет неторопливо наполнил вином кубки. Они выпили. Стали закусывать орехами и изюмом.
– Помыслил яз и о сем. Но, сам лицезрел два с половиной года назад на Лобном месте убиенного Димитрия. Да и отрока, нетленного мощи из Углича поднял и на Москву кто, как ни яз доставил. Каково же будет мне за то на Страшном Судище Христовом, ежели покривлю душою?
– Ну а как не поедеши в Тушино, а вор Тушинской сам Москву имет? – с осторожностью спросил младший Романов.
– Неисповедимы пути Господа нашего. Ежели попустит такое Господь и призовёт меня православный мир, тогда прииду! – твёрдо молвил владыка.
Следом разговор вновь перешёл на тему о том, что творится в Тушино. Тут Иван Никитич рассказал, что есть известие, де во главе повстанческого войска встал полковник Ян Сапега – двоюродный брат самого великого литовского канцлера. По его словам, это был знатный воевода. Добре воевал он с крымцами, воеводствовал на свейской войне и покрыл ся славными победами, побил ляшских переветников-рокошан. В августе с одобрения своего брата-канцлера Льва Сапеги он предложил Лжедмитрию помощь и с 1720 солдатами перешёл литовско-русскую границу. Уже 25 августа Сапега взял Вязьму. После чего, встретив Марину Мнишек и её отца, направился в Тушино и теперь является одним из виднейших воевод у самозванца.
Затем Иван поведал, что на Москве Шуйский собирает войско и готовится выступить по Ярославской дороге, чтобы закрыть ворам путь на север. Во главе же войска поставлены воеводы Ромодановский и Головин. Филарет внимательно слушал брата и всё более хмурился.
* * *
Юрий Беззубцев дал знать о себе в Воронеж, через посыльного казака уже в июле. С Третьяком Юрловым он встретился в Путивле лишь в сентябре 1608 года. Друзья обнялись и расцеловались троекратно. Юрий позвал гостя в дом. Помолившись пред образами, они уселись за столом в небольшой трапезной, и хозяин приказал подать доброй горилки и закуски – свежеиспечённый каравай, солёных грибков и огурцов. Выпили по первой, крякнули от удовольствия, отёрли усы, закусили. Недолго думая, хозяин налил по второй. Но Юрлов от второй отказался. Тут они и повели разговор. Беззубцев рассказал Юрлову, всё, что знал про Тушинские и Московские дела. Тот внимательно
