с ним ушло около 4 тыс. польских наёмников. Князь Роман Рожинский был провозглашён новым гетманом.
* * *
К началу 1608 года численность войска Лжедмитрия в орловском стане составила около 27 тысяч человек. Из них около 5 с половиной тысяч были польскими наёмниками. Около 3 тысяч – запорожские казаки. С берегов Дона пришло около 5 тысяч казаков. Остальную массу составляли стрельцы, дворяне, дети боярские, боевые холопы и служилые татары.
14 апреля 1608 года новый гетман Роман Ружинский обратился с посланием к московским боярам – своим «сродычем» – князьям В.В. Голицыну и И.С. Куракину. Он, де сам – Роман Ружинский сам убедился «в истинности царя Дмитрия», и потом одним из первых явился к нему. Да и дед его, и отец, и дядя в прошлом «верно служили прежним прирожённым государям московским». А в 1604–1605 годах он де и сам не раз видел Димитрия. И уверения его были весьма убедительны.
Ещё осенью 1607 года «царевич Август» пытался пробиться на помощь Болотникову, осажденному в то время в Туле. Однако, он потерпел жестокое поражение под Саратовом от воеводы Сабурова. Это сломило восставших. По одним сведениям, недовольные казаки, связав предводителя, доставили его к Лжедмитрию, по другим – он добровольно пошел на соединение с войсками Лжедмитрия, и даже на первых порах был встречен гостеприимно. Однако, Лжедмитрий, вынужденный искать поддержки у знати, так как другого пути занять московский престол не было, приказал повесить его на московской дороге. С именем «царевича» Августа связаны также имена самозванцев – царевича Лаврентия[43] и царевича Ивана (Осиновика)[44].
О казни было объявлено во всеуслышание в «царской грамоте» Лжедмитрия к гражданам Смоленска, датированной 14 апреля 1608 года. В той грамоте «царь» возложил всю ответственность за недавние казни бояр и дворян на «лжецаревича Петрушку» и других казацких вожаков-«царевичей». Лжедмитрий обличил своих мнимых родственников «ворами» и объявил, что велит их хватать и казнить. После этого был схвачен очередной самозванец, объявивший себя «царевичем Феодором Феодоровичем»[45]. Своего «племянника» Лжедмитрий «разоблачил» и приказал повесить.
Переворот, произошедший в Москве в мае 1606 года, закономерно породил в России движение самозванства. Самозванцы стали как грибы после дождя плодиться на российской почве, политой кровью убиенного государя. Явились и «воровали» новые лжецаревичи: Мартын, Клементий, Семен, Савелий, Василий, Ерошка, Гаврилка[46]. Во Пскове вскоре также явился свой царь Димитрий (Лжедмитрий Псковский).
Тем не менее, в апреле 1608 года в войске и движении Лжедмитрия произошел новый поворот. Рожинскому и его сторонникам удалось устранить «казацких царевичей» и оттеснить от руководства движением наиболее решительно настроенных повстанцев. Новые власти отказались от политики переустройства служилого сословия по опричному образцу и взяли курс на объединение бояр и дворян вокруг Лжедмитрия. Им не нужны были конкуренты.
Весной из Орла повстанческая армия двинулась на Москву. В сражении под Зарайском отряд пана Александра Лисовского нанёс поражение одному из отрядов московских воевод. После чего пан Лисовский занял Михайлов и Коломну.
* * *
Тем временем Шуйским была собрана рать численностью не более 15 тысяч воинов (4 полка и эртаул). Предводителями этих сил были воеводы Дмитрий Шуйский и Василий Голицын. На стороне самозванца было всего лишь 13 с половиной тысяч человек под руководством Романа Рожинского. Важнейшее сражение произошло на реке Каменке в окрестностях города Болхов. Там московские воеводы заняли пассивную, оборонительную позицию.
Битва началась с удара передового полка войска Лжедмитрия, состоявшего из шляхетских гусарских рот и казачьих сотен. Кавалерийский напуск поляков и литовцев был успешно отбит встречным ударом эртаула русской дворянской конницы и наёмных немецких рот под рукой князя Голицына. На помощь передовому полку поспешили дополнительные силы самозванца во главе с племянником гетмана Адамом Рожинским. Они опрокинули эртаул князя Голицына. Однако, в бой вступил сторожевой полк искусного военачальника – князя Куракина, который остановил противника. На этом закончился первый день сражения.
На следующий день боевые действия возобновились на рассвете с лобовых напусков польско-казацкого войска. Они не имели успеха, поскольку московские воеводы разместили своё войско в укреплённом обозе, подступы к которому прикрывало большое болото. Однако, в стан Рожинского прибыл перебежчик – некто Лихарев, который известил гетмана о силах московского войска, расположении полков, а также «о шатости» служилых людей и нежелании их воевать за Шуйского.
Приняв к сведению это известие, Рожинский нанёс удар по правому плечу московского войска. К тому же, он прибег к хитрости, приказав включить в этот отряд обозные телеги, укрепив на них боевые знамёна, чтобы московским воеводам казалось, будто воинство «царя Димитрия» куда больше, чем оно было на самом деле. Встревоженный приближением «большого» неприятельского войска, князь Дмитрий Шуйский начал преждевременно отводить «наряд» к Болхову. Это вызвало замешательство в действиях правительственных войск. Первыми побежали отряды служилых татар, которые должны были прикрывать отход артиллерии. Они смешали порядки других полков московского войска. Тут Рожинский перешёл в решительное наступление и в нескольких местах прорвал линию московских полков. Разгромленное войско князя Шуйского побежало. Одна часть правительственных войск (около 5 тысяч) заперлась в Болхове. Остальных поляки и казаки преследовали на протяжении 25 вёрст до засеки, расположенной за Болховом. Эта часть войска под рукой князя Шуйского и главных воевод, попыталась прорваться через проходы в засеках. Здесь, в свалке, вызванной беспорядочным бегством, многие погибли. После поражения правительственного войска судьба осажденных в Болхове была предрешена, т. к. для обороны города не было необходимых запасов и снаряжения. Воеводы Сеитов, Валуев и иноземец Федор Гедройц в течение двух последующих дней пытались обороняться. Однако, после обстрела города артиллерией, доставшейся повстанцам накануне, воеводы решили признать самозванца своим государем. 3 мая 1608 года они открыли ворота крепости и сдались на милость победителя. Вместе со своими воинами они целовали Крест самозванцу. Многие дворяне и дети боярские присоединилась к повстанческому войску.
* * *
Лжедмитрий получил возможность для наступления на Москву и, казалось, не замедлил этим воспользоваться. Калуга признала его власть без боя. Правда, некоторые города-крепости пытались оказывать ему сопротивление. Так, Можайск закрыл ворота перед самозванцем. Но тот повёл мощный обстрел города. Пушек теперь у него хватало, так как под Болховом ему достался весь «тяжёлый наряд» и большой запас пороха, свинца, и боеприпасов. Горящий Можайск вынужден был открыть ворота.
Ратники, бежавшие с поля боя под Болховом, распускали ужасные слухи, о неисчислимости войска «царя Дмитрия». В Москве поговаривали, что Шуйский будто бы намеревался сдать столицу. Города Козельск, Калуга и Звенигород торжественно открыли свои ворота Лжедмитрию. Присягнула самозванцу также Тула, которая ещё совсем недавно целовала Крест Василию Шуйскому.
