Там другой весит да малых деточок;
Уж ты ступишь, кнезь, в третью горницю, —
В третей горници там третей весит,
Там третей весит да малых деточок;
30. Уж ты ступишь, кнезь, во высок терём, —
Золота казна вся испритощона*,
Цветно платьицо всё исприношоно,
Золоты клюци все исприломаны;
Уж ты ступишь, кнезишко, да во глубок погрёп, —
35. Вси слатки меды да исприедены,
Слатка водочка да вся исприпита,
Вси закусочки да исприедены;
Уж ты ступишь, князь, на широкий двор, —
Вси коретушки да исприломаны,
40. Исприломаны, вси не в убор лежат;
Уж ты ступишь, князь, на конюшной двор, —
Все добры кони да исприезжены,
Исприезжены да не в убор стоят,
Оны пьют веть тут воду назёмную*,
45. А едят траву они муравлену!»
Приезжал тут князь ко колечику,
Поколотитсе да за колецико.
Тут как выскоцит его кнегинушка
А-й без летницка, в одной сороцоцки,
50. Без башмациков, в одних цулоциках.
Тут срубил веть князюшко с плеч буйну голову.
Ступил тут князюшко в нову горницу, —
В новой горници там пяла висят;
Во пялах там шито всё по-Божьёму,
55. Всё по-Божьёму да по-книжному,
По-писаному, все по-уцоному;
А-й не стольки шито — вдвоё плакано,
Всё князюшка домой дожидано.
Да-к[97] ступил веть князь да в другу горницю, —
60. В другой горници-то пяла висят;
Во пялах-то шито всё по-Божьёму,
Всё по-Божьёму, да всё по-книжному,
Всё по-книжному, да по-писаному;
А-й не тольки шито — вдвое плакано,
65. Всё князюшка домой дожидано.
Как ступил тут князь да в третю горницю, —
В третей горници там пяла висят;
Во пялах всё шито там по-Божьёму,
Всё по-Божьёму да все по-книжному,
70. По-книжному все да по-уцоному;
Не тольки шито — вдвоё плакано,
Всё князушка домой дожидано.
Как ступил князь да в высок терём, —
Цветно платьицо не исприношоно,
75. Золоты клюци не исприломаны,
Золота казна не исприт[о]щона[98].
Как ступил тут князюшко во глубок погрёп, —
Вси сладки мёды исприплеснели,
Все закусоцки не исприедены,
80. Вся слатка водочка задохнуласе.
Как ступил тут князюшко на широкой двор, —
Все коретушки не исприломаны,
Не исприломаны, всё в убор стоят.
Как ступил тут князюшко на конюшен двор, —
85. Все добры кони во убор стоят,
Во убор стоят да по колен в шолку,
Оны пьют воду-ту веть ключе́вую
И едят траву оны веть шелковую[99].
Выберал тут князюшко добра коня,
90. А садился князь на добра коня,
Уж он брал с собой да саблю острую
И поехал князь да во чисто полё,
Где-ка встретили[сь] да йему старици,
Йему старици да чорнокнижници, —
95. Он срубил у старици с плец да буйну голову;
А друга-та старица ёму змолиласе:
«Уж ты, князюшко, да князь возлюбленной!
Не руби-тко, князь, да буйны головы;
Мы пойедём с тобой да во чисто полё,
100. Мы возьмём-ко там веть живой воды,
Оживим-ко твою кнегинушку,
Твою кнегинушку, твою возлюбленну Катеринушку!»
Уж он брал веть эту старицу да чорнокнижницю;
Он поехал с йей да во чисто полё;
105. Уж он[100] веть там да веть живой воды, —
Одной живой воды да другой мертвые.
Приезжал он к свойему да веть крылечику,
Где лежала его кнегинушка;
Наполивали тело мёртвое,
110. Оживили его кнегинушку да Катеринушку.
(Монашицу как будто тоже оживил.)
Лейнова Авдотья Ильинична
Авдотья Ильинична Лейнова — еще бодрая старуха 54 лет. Она имеет сына 19 лет, находившегося во время моего пребывания у них на Мурмане, и взрослую дочь. Кроме того, для помощи по хозяйству она наняла за 20 р. в казачихи Анну Ф. Попову с Петрова дня до Успения или вернее до дождей. Живет она ни бедно ни богато. Она пропела мне три старины: «Князь Дмитрий и его невеста Домна», «Князь, княгиня и старицы» и «Иван Грозный и его сын». Она знает также «Голубиную книгу», но не хотела петь ее, хотя я просил ее 2 раза. Старины она называет стихами. Она знает и досельные игрищные песни: по крайней мере, певшая мне их А. Ф. Попова обращалась к ней в затруднительных случаях. Петь она, очевидно, стыдится.
14. Князь Дмитрий и его невеста Домна
Сватался Митрей по три года,
Васильёвиць да три осени;
На цотвёртой год лишь сватьбе быть,
Лишь сватьбе быть, лишь к венцю итти, —
5. Позвонили на цосну на Божу на утреню,
На цосну-ту Божую да воскресенскую.
Пошол Митрей-князь да к заутрени,
Васильёвиц ко воскресенскии
По той ли по улици по Соловьиной,
10. По тому ли переулоцку по Домниному.
Бросиласе тут Домнушка по плец в окно́,
Олёксандровна да по подпазушью.
«Не йэтот ли, матушка, Митрей-князь,
Не этот ли, сударыни, Васильёвиц?
15. Насказали, что Митрей-князь хорош-пригож,
А Васильёвица да ёго лучше нет, —
Сутул, горбат да наперёд покляп*,
Оци-ты косыя, ноги-ты кривыя,
Да жолты кудри да заонезьския,
20. Да Митрея рець да корельския!»
Эты реци Митрею во слух пришли,
Васильёвицу да за беду пали,
За беду пали да за велику.
Ворочался Митрей-князь по заутрени,
25. Васильёвиц от воскресенския;
Приходит к сестрицы к родимые:
«Сестриця, сестриця родимая,
Молодая Марья Васильёвна!
Заведи-тко ты, сестриця, свой почестён пир,
30. Не зови-тко не кнезей, не бояров,
Созови-тко одну Домну да Олёксандровну;
Скажи: братця Митрея дома нет,
Васи́льёвица да не слуцилось да во дому:
Ми́трей-братец за охво́тамы,
35. За куницямы ушёл, за лисицями,
За черныма соболямы сибирскима,
Стрелет-палит маленьких утушок;
Он стрелял-палил, да только дым стоит».
Да тыи послы да с двора не сошли,
40.
