тебя уже есть покупатель, достойный человек и небедный.
Развернувшись так, что осколки разбитой склянки заскрипели под подошвами сандалий, Ашица пошел к выходу. Стражники и лысый человек потянулись за ним.
– Вы убили его! – крикнула Ойра, не в силах молчать.
Ашица понял, кого она имеет в виду, сразу.
– Нет, он сам умер. Сердце не выдержало. Говорят, он много пил.
Дверь за ними закрылась. Ойра дотронулась до горящей скулы, до свежего клейма. Ей почудился младенческий запах сына, и она без сил опустилась на пол, не замечая, что пачкает тунику разлитыми чернилами.
В доме Алоики
Алоика выросла в храме Айрус и была ей обещана с того самого дня, когда ее, трех дней от роду, нашли на ступенях храма. Нашла старшая жрица и, по обычаю омыв найденыша родниковой водой, отдала ее на воспитание младшим жрицам, чтобы росла малышка в трудах и молитвах, прославляя великую Айрус, что спасла ее от верной смерти. И Алоика стала жить в храме. Учить песнопения, исполнять ритуальные танцы в синих одеждах, благословлять по весне родники и ручьи, уговаривать штормовое море сменить гнев на милость.
Но однажды, собирая цветы для храма у ручья, Алоика повстречала бога лугов Лураса, который оборотился молодым мужчиной неземной красоты. Именно оттого, что он был так невероятно красив, Алоика и поняла, что перед ней Лурас, самый пленительный из всех сыновей Геты. Он ласково заговорил с Алоикой, а когда увидел, что она сильно оробела, ведь до этой самой минуты ей не приходилось разговаривать ни с одним мужчиной на свете, он приподнял ее лицо за подбородок, заглянул в глаза и сказал, что ей не нужно его бояться, ведь он сын богини Геты, он не причинит ей зла.
Они долго бродили по лугу в тот день, и Лурас показывал ей самые пряные травы, а ночью в своей маленькой келье Алоика не смогла уснуть. Голова у нее кружилась и мысли улетали далеко, в прошедший день. Наутро, не успев отряхнуть хрупкий сон с ресниц, она уже бежала в луга. Но Лурас не пришел. Она прождала его до заката, бесцельно бродила вдоль ручья и обратно, всматривалась в полосу леса, что начинался за лугом, и молилась: о вечнозеленая Гета, яви мне сына твоего Лураса, дай насытить глаза мои ликом его, вкусить его мудрых речей, насладиться его воздухом… Только на третий день Гета услышала ее молитвы, и появился Лурас. Алоике сильно доставалось от старшей жрицы за эти прогулки, но что она могла поделать, если сам бог звал ее, говорил, как она ему мила и как ему хочется снова и снова видеть ее, держать за руку, прикасаться к ее нежным щекам, слушать ее чистый голос, целовать ее сочные губы. У Алоики сердце билось где-то в горле от его слов, и казалось, что в мире их только двое.
Но то ли всесильная Айрус воспылала ревностью, то ли старшая жрица поняла, что слишком уж часто и подолгу их воспитанница пропадает в лугах, а приходит вся растрепанная и как будто слегка не в себе – до того рассеянная и невнимательная, да только она выследила Алоику и ее синеокого бога. Она прервала их долгий и горячий поцелуй и обрушила такие проклятия на их головы, что бог Лурас, сын Геты, подхватив одежды, бросился наутек и больше никогда не появлялся на этом лугу. Безутешную Алоику выгнали из храма. Идти ей было некуда, и она стала танцевать и петь на площадях, чтобы заработать на пропитание. Алоика была чудо как хороша, и скоро один богатый человек купил ей крохотный домик на берегу, где она теперь и живет, служа новому богу – незримому и неназываемому богу всех марик и тех, кто готов платить за их общество. Много мужчин побывало здесь, и больше она не робеет.
Лита слушала рассказ Алоики затаив дыхание. Ни одна из женщин, которых она знала, не была похожа на Алоику.
– Пришел однажды и мой бог Лурас. Он оказался купцом из далекой Твулсы, он давно и успешно торговал с Альтидой, а потому знал всех наших богов.
Конечно, как всякая марика, Алоика могла выставить его за дверь, несмотря на дорогие подарки, но в ее израненном сердце засели три занозы: любовь, обида и любопытство. С тех самых пор засели, когда она, шестнадцатилетняя, гуляла с ним по лугу и верила, что ее избрал бог. И она его впустила.
– А он меня даже не узнал, не вспомнил.
Алоика взяла с блюда персик и вдруг расхохоталась:
– Видела бы ты свое лицо сейчас, малышка! – но тут же оборвала смех и сказала грустно: – Бойся красивых мужчин, девочка. И беги от них как можно дальше.
Как только отец уехал по каким-то делам в Суэк, Лита сбежала к Алоике. Она переоделась в простую тунику и сняла милевировый обруч с головы, надеясь, что без этого знака царской семьи никто на улице не узнает ее, и даже попросила Флон закрыть Солке, чтобы не бросился за ней и не выдал – слишком уж приметен был царевнин сиреневоглазый ралин. Лита соскучилась по подруге, и нужно было забрать свою флейту. Хоть теперь она могла попросить флейту даже из чистого золота, та, ралутовая, была дороже всего.
Алоика располнела и отяжелела. Она обрадовалась Лите, рассматривала ее, говорила, как та хороша и как идет ей эта милая туника, хоть и простенькая, но сразу видно, что из дорогой ткани, и кто бы мог подумать – она, малышка Лита, – и вдруг царская дочь! Весь город только об этом и говорит, а еще о том, что ее мать понесла не от царя Эрисоруса, а от самого Тимирера, оттого боги и пощадили ее, даровали жизнь, что ты на это скажешь, милая? Лита только головой покачала. Алоика сразу же подала ее флейту, сказала, что нашла ее в тот же день и все ждала, когда же Лита придет ее забрать.
– Как поживает твой прекрасный брат? – спросила Алоика, наливая Лите разбавленное вино. – Он совсем меня позабыл. Впрочем… – она погладила свой тугой живот. – Мне сейчас это и ни к чему.
– Совсем уже скоро, да? – спросила Лита.
– Наверное.
Тяжело поднявшись, Алоика наполнила чашу правглой, подала Лите.
– Алоика… почему ты не найдешь себе служанку? – с тревогой спросила Лита.
– О, Первый совет запретил марикам иметь служанок, – усмехнулась Алоика. Она выглядела бледной и очень утомленной. – И не спрашивай почему, я понятия не имею, чем мы им так насолили.
– Этот Первый совет… почему он за всех все решает?
– Ну, считается, что это самые достойные
