глаза опасно сузились. — Отличная рождественская вечеринка в Резерфорде, ты не находишь? Как я смогу уговорить кого-нибудь прийти в этом году?
Я вздохнул.
— Я уже сказал, мне жаль. Хорошо? Мне очень жаль.
Она лишь смотрела на меня сверху вниз, поэтому я двинулся, чтобы проскользнуть мимо нее, но ее ответ остановил меня как вкопанного.
— Я отошлю Еву, Истон.
Я собрал выражение лица, прежде чем повернулся к ней.
— Она приехала сюда всего несколько часов назад.
— Да, — она медленно сократила расстояние между нами. — И она будет продолжать оставаться здесь… До тех пор, пока ты будешь держаться от нее подальше.
Я открыл рот, чтобы возразить, но она опередила меня, не отрывая взгляда от своего звонящего телефона.
— Она симпатичная… если не сказать грязноватая девчонка. Из-за такой хорошенькой девушки у таких парней, как ты, могут быть неприятности. Последнее, что мне нужно, это чтобы вы двое сблизились и распустили еще больше сплетен, — она постучала по экрану, бормоча: — Я просто могу представить следующую обложку таблоида. Не говоря уже о том, что скандал между вами обоими перечеркнул бы все основания для того, чтобы взять ее к себе в первую очередь…
Она закрыла глаза, прижала пальцы к вискам и вздохнула.
— Неважно. Это не относится к делу.
— Что, черт возьми, ты хочешь, чтобы я сделал, мам? — я усмехнулся. — Притворись, что ее не существует?
Она подняла на меня глаза.
— Знаешь что? Это отличная идея! Я и так достаточно напряжена, чтобы беспокоиться об этом. Если ты хотя бы заговоришь с девушкой, я отправлю ее жить к твоему дяде Перри в Калифорнию. Ты понимаешь?
Раскаленный жар разлился по моей груди.
— Перри? Ты серьезно?
Она смотрела на меня совершенно серьезно.
Это гребаное безумие.
— Ты не можешь так с ней поступить. Перри — полный подонок. После всего, через что она, должно быть, прошла…
— Ее накормят. У нее будет крыша над головой. С ней будет все в порядке, Истон, но если это так сильно тебя беспокоит, просто держись на расстоянии, и не будет необходимости беспокоиться.
Мой голос едва сдерживался.
— Немного драматично, тебе не кажется?
— Нет, не кажется. Ева не просто какая-то девочка из школы. Как только ее удочерение будет завершено, она станет твоей сестрой. Ты понимаешь значение этого? Я не позволю ни тебе, ни ей больше связывать с нашим именем какие-либо скандалы.
Я отвел взгляд, пытаясь не обращать внимания на дискомфорт, поселяющийся в моей груди. Моя сестра. Теперь на меня обрушилась вся тяжесть этого.
— Ты не знаешь, состоится ли удочерение. Возможно, ее кто-то ищет. Родители или что-то в этом роде.
Моя мать моргнула.
— У нее никого нет. Судя по записям, ее не существует. Мы удочерим, и когда это произойдет, она по закону станет моей дочерью, твоей младшей сестрой. Если я услышу хотя бы шепот о том, что кто-то из вас что-то задумал — вообще что угодно — она первым же самолетом вылетит в Калифорнию. Я могу тебе это обещать.
Мое горло сжалось, а глаза кричали все, что не могло слететь с моих губ.
Ты не можешь выгнать ее.
Впервые с Рождества выражение лица моей мамы смягчилось. Она выдохнула, позволяя рукам расслабиться.
Ее голос — масло. Сырое, жидкое, скользкое масло.
— Истон, дорогой. Я восхищаюсь тем, что тебе не все равно. Правда. Но мне нужно, чтобы ты поверил мне, что эта девушка важна для будущего нашей семьи. Если ты действительно хочешь лучшего для нее, лучшего для всех нас, ты всегда будешь держать между вами толстую стену.
Она подошла ближе и хлопнула меня по руке. Я даже не мог заставить себя пожать плечами.
— Это все, что мне нужно, милый. Я действительно прошу так много?
Мое сердце бешено колотилось в груди, когда мама обошла меня и исчезла в коридоре. Зазвучал ее щебечущий голос, принимающий вызов, но я ничего не слышал из-за звона в ушах.
Неужели я прошу так много?
Я наблюдал за ней целый год.
И теперь это все, что я когда-либо смог бы сделать.
Ева
(Пятнадцатилетняя)
Громкая музыка, блуждающие руки и всепоглощающий запах пива.
Это всего лишь вечеринка, — сказала я себе, проходя дальше в гостиную. — Моя первая вечеринка. Ничего особенного. Хоть раз просто будь нормальной.
Светловолосый парень в другом конце комнаты заметил меня и кивнул. Картер какой-то. Второкурсник, на год старше меня. Я кивнула в ответ, и он улыбнулся, прежде чем что-то сказать человеку, стоящему перед ним.
Это было легко. Я бы справилась.
Кто-то толкнул меня в плечо, и я ахнула, когда напиток в их руках выплеснулся на мою рубашку.
— Виноват! — перекричал музыку парень.
Он повернулся боком, чтобы пройти мимо меня, и ему пришлось пройти между толпами тел вокруг нас. При этом его грудь потерлась о мое плечо, и я напряглась. Мой пульс участился. Пол наклонился.
— Ты в порядке? — спросил он, странно глядя на меня.
Я смотрела в ответ только потому, что не могла заставить свое горло работать, когда он стоял так близко.
Он знает? Знает ли он, что я сделала? Что я позволяла парням делать со мной?
Его плечо все еще касалось моего, и это прикосновение ощущалось так, словно огненные муравьи спились мне под кожу. Я задержала дыхание, борясь с желанием оттолкнуть его.
— Э-э, ладно… Увидимся, — покачав головой, он ушел.
Мои легкие освободились, и я сделала вдох. Что ж, это было великолепно. Съежившись, я смущенно отвернулась от толпы.
Возьми себя в руки, Эванджелина.
Перестань быть такой уродкой!
Вот тогда-то я и увидела его. Истон Резерфорд. Он сидел на диване, откинувшись назад и удобно расставив ноги. Группа парней окружала его, некоторые из них оживленно переговаривались друг с другом. В моей груди разгорелся небольшой огонек, и я не могла отвести взгляд.
Прошло два месяца с тех пор, как его родители получили разрешение взять меня на воспитание. Я заметила, что он наблюдал за мной, но, как и тот парень, который пролил свой напиток мне на рубашку, я всегда задыхалась и становилась странной, когда он подходил близко.
Я ненавидела это.
Но это моя первая вечеринка, я начинала все сначала. Я много думала о том, как я собираюсь поговорить с ним сегодня вечером. Я даже практиковалась дома перед зеркалом. Я могла быть нормальной. Я знала, что могла. Во всяком случае, я на это надеялась.
Делая глубокий вдох, я расправила плечи. Сейчас или никогда.
