пытаются оправдывать свое предательство.
Валери сжала руки в кулачки.
– Ну, так или иначе, из-за действий отца семья многое потеряла, – пожал плечами я. – Земли, влияние, деньги.
– Хочешь сказать, что дядя-предатель спас семью? – Валери метнула в меня острый взгляд.
– Не о том спрашиваешь, – хмыкнул я и покачал головой. – Я хочу сказать, что спор из-за лесных границ с де Марбо на фоне тех капиталов, что будет готов вложить в эту семью Томас Гилберт – это капля в море. Нашему дяде для восстановления прежнего влияния семьи нужны деньги. Много денег. Кроме того, «лесной» спор с графом де Марбо можно решить твоим замужеством с его сыном. Либо замужеством наших сестер. Таким образом дядя ничего не потеряет.
Наблюдая за мрачнеющей на глазах Валери, я решил плеснуть еще немного масла в этот разгорающийся костер.
– Увы, но что-то мне подсказывает, что выбор нашего дядюшки падет именно на тебя. Думаю, ты и сама об этом уже знаешь.
На Валери было страшно смотреть. Ее лицо посерело. В ее широко раскрытых глазах застыл ужас и отчаяние. Похоже, моя будущая шпионка, а, может быть, и потенциальная союзница дошла до нужной кондиции.
– Я обречена… – глядя перед собой невидящим взглядом, дрожащим голосом прошептала Валери. – Я не хочу… Я… Я лучше выпью яд, чем стану женой этого чудовища…
– Дорогая сестра, – улыбнулся я. – Мне кажется, вы себя рано хороните. Из этой, казалось бы, безвыходной ситуации есть несколько выходов, которые могут быть выгодны нам обоим. Но, чтобы все получилось, нам придется на некоторое время объединить наши усилия.
Валери вздрогнула и посмотрела мне в глаза. В ее взгляде я увидел неверие, удивление и… надежду.
– Я готова, – твердо произнесла она.
Интерлюдия 4
Эрувиль. Новая столица. Особняк де Грамонов
– Ну, что скажешь, сестра? – спросил Генрих де Грамон, когда шагавший следом за лакеем Ренар исчез из поля зрения. Граф уже примерно представлял, о чем бастард говорил с его сыновьями, которые, как какие-то подростки, поджидали его у входа в галерею.
Наверняка Ренар своими колкими замечаниями снова взбесил Франсуа. Вон, Габриэлю даже пришлось удерживать брата.
Стоявшая рядом с ним у окна герцогиня хмыкнула.
– Кого-то он мне очень сильно напоминает.
– Тоже заметила, что он вылитый Фердинанд?
– О нет! – покачала головой Жанна дю Белле и, ехидно улыбнувшись, произнесла: – Я сейчас говорю о тебе, братец.
– Обо мне? – удивился Генрих. Граф уже был готов возмутиться, но где-то там, в глубине души он неожиданно признался самому себе, что такое сравнение ему почему-то понравилось. Этот дерзкий мальчишка, бастард его непутевого братца, на удивление очень достойно сегодня держался. Не в пример лучше, чем в их прошлую встречу. А на фоне его сыновей, так и вовсе…
На лицо Генриха набежала тень.
Герцогиня, продолжая задумчиво улыбаться, коротко кивнула.
– Да, о тебе. Фердинанд никогда не отличался терпением и сдержанностью. Он был предсказуем. А его бастарда сложно назвать предсказуемым.
– Это меня и настораживает, – хмурился Генрих. – Взять хотя бы это перевоплощение. Еще год назад это был размазня и нытик… Сейчас же… Его словно подменили.
– В жизни всякое бывает, – пожимая плечами, философски заметила герцогиня. – Взять, например, твое чудесное перевоплощение. Вспомни мою первую реакцию, когда ты, мой младший брат, молчун и тихоня «Анри-Креветка» пришел ко мне с планом свержения нашего «Льва» Фердинанда.
Генрих хмыкнул. Тень понемногу отступала.
– Ты сказала тогда, что в меня вселился демон.
– Вот-вот, – кивнула Жанна дю Белле. – В жизни бывает всякое. Мальчик вырос и очень быстро повзрослел.
– И стал очень опасным, – буркнул граф.
– Не для семьи, – возразила герцогиня. – Кто он без нас? Думаешь, он этого не понимает? При всей его дерзости, ты разве не заметил, что он прекрасно знает свое место?
– Разве? – скривил губы Генрих. – А эти его ультиматумы? Замок ему его подавай!
– А вот это как раз лишнее доказательство моих слов, – снова возразила Жанна дю Белле. – Мальчик дает понять, что готов повиноваться. Причем, он сразу и честно указывает нам свою цену.
– Но этот особняк я уже подарил Франсуа, – поморщился граф.
Герцогиня пожала плечами.
– Подари Франсуа свой особняк в Новой столице. Ты ведь все равно уже перебрался сюда. Заодно порадуешь свою Кэтрин. Она ведь без ума от своего младшенького.
Генрих задумчиво хмыкнул и отошел от окна. Поэтому он не увидел загадочную улыбку герцогини, которая, слегка прищурив глаза, смотрела в ту сторону, где еще несколько минут назад шел своей уверенной и по-звериному гибкой походкой ее «новый» племянник.
Глава 13
О том, что в бывшем особняке Макса начали происходить любопытные движения, я уже был осведомлен спустя пару дней после памятного обеда в кругу «любящей» семьи.
Последними новостями нас исправно снабжали бывшие слуги Макса. Нашими главными информаторами, которых от моего имени завербовал Бертран, являлись: Шарль Симон, тот самый старый слуга, которого ударил плетью Франсуа де Грамон, и которому я выдал горсть серебра на лечение; Агнес Кассо, старшая повариха, и Марк Дюко, дворецкий.
Причем последний присоединился к группе моих шпионов буквально на днях. Дворецкий долго отказывался сотрудничать, но в конечном итоге перешел на нашу сторону. Всему виной были действия Франсуа де Грамона.
Пару дней назад, уже под вечер, мой кузен заявился в особняк мрачным как туча. Причиной его отвратительного настроения стал визит к отцу, который повелел своему младшему сыну освободить этот замок и переехать в бывший особняк Генриха де Грамона в новой столице. И вроде бы обмен был более, чем щедрым, но виконт был в бешенстве. Всему виной «этот мерзкий бастард», который унизил Франсуа.
Всю ночь виконт пил вино и поносил «гадкого ублюдка», грозясь отомстить, а на следующий день, проснувшись ближе к полудню с ужасным похмельем, начал претворять в жизнь свои угрозы. Собственно, эти действия и стали той каплей для дворецкого, что склонила чашу весов в мою сторону.
Первым делом виконт объявил о том, что он меняет место жительства и переезжает из этой темной старой дыры в прекрасный особняк в Новой столице.
Слуги и сервы сперва обрадовались таким переменам. Ведь огромный графский особняк, да еще и в Новой столице – это несомненно повышение, но их ждал облом. Никто их с собой брать не собирался.
Франсуа с язвительной улыбочкой объявил собранным по его приказу людям, что в отцовском особняке штат прислуги уже полностью укомплектован, и что все собравшиеся дорабатывают последние дни, а потом могут искать новую работу. Кроме, конечно, сервов – их Франсуа приказал продать на рынке рабов.
Дворецкий, пойдя против
