дверь, но Велибор мягко отстранил её и одним рывком выдернул засов и отворил жилище волка.
Всё в точности совпало с видениями Бажены. Острый хребет торчал на спине исхудавшего до неузнаваемости Ратмира. Он лежал на печи и не шевелился. Рёбра торчали так, что становилось страшно. В избе пахло затхло.
— Ратмир! — позвала его девушка, — да что же ты!
Волколак был ещё жив, но жизнь еле теплилась в его истерзанном страданиями теле.
— Вот вырос балбес! — злилась на него Бажена, которая тем временем перебирала травы, которые после ухода Ярославы так и остались висеть пучками по всей избе, — здоровый, а ума нету!
Велибор открыл окна и дверь, запуская свежий воздух, а потом принялся растапливать печь. Волколак по прежнему никак не реагировал на присутствие в доме незваных гостей.
— Велибор, нужна вода! Я знаю эти травы, буду отпаивать этого дурня, — командовала ведунья.
Когда муж покинул избу, настороженно посмотрев на Ратмира, Бажена услышала тихий голос последнего:
— Оставь меня. Я же волколак. Мне не нужна жизнь без пары.
— Без пары... Там уже не пара! Вижу я твою Ярославу очень раздобревшей!
Ратмир только сжал зубы сильнее.
— Что скрипишь зубищами? Тяжёлая она! От тебя!
Глава 27
— Быть того не может, пустая она! — неверяще уставился волколак на Бажену.
— Такая пустая, что того и гляди лопнет. Значит ошиблась я, и Ярослава твоя много пирожков просто ест, — вздохнула притворно змеева жена.
Ратмир попробовал встать, но ничего из этого не вышло. Мышцы уже не слушались его... Волколак зарычал от отчаяния.
— Так может то от жениха её дитя... — зажмурился он, как от невыносимой боли.
— Тот жених... В общем одна Ярослава. Если не хочешь, чтоб волчонок твой байстрюком рос, то пойдешь к ней и сделаешь, как я скажу. Понял?
Ратмир застыл, глядя огромными глазищами на Бажену. На худющем заросшем бородой лице только они и остались...
— Ох и долго придётся тебя отхаживать, дурня...
А Ратмир так и лежал, глядя в пустоту своими красивыми глазами. Он ушёл в мир своих грёз, вспоминая, улыбку Ярославы, её глаза, её запах и белокурые локоны... Он винил себя в том, что не услышал, не смог побороть свои инстинкты... Они были разные: она — из мира людей, а он — чистые чувства, желания... Захотел — взял, не отдают — подрался. Но ради неё Ратмир был готов наступить на горло даже своей животной половине. А уж, если внутри неё растёт его волчонок, то он готов был на всё...
— Что с ним? — Велибор вернулся в избу.
— Без сознания, но живой, — вздохнула Бажена, — Его нужно помыть...
В избе сразу стало горячее, а в глазях Змея горело злое пламя ревности.
— Ты не будешь этого делать, — сипло произнёс Велибор.
— Конечно не буду! Помоешь? — улыбнулась она мужу.
Великий и страшный властелин небес и всего лесного края уложил на лавку истощенное тело волколака, развернув предварительно Бажену лицом к окну. Она сидела на табурете и молча улыбалась, глядя на тихий осенний дождь и измельчая травы, которыми собралась лечить Ратмира. Мужчина, который готов на такие подвиги по просьбе женщины, на самом деле любит её, и это понимание грело сердце.
Закипевшая в котелке вода была щедро сдобрена порошком из трав, и по избе разнёсся насыщенный запах зелья.
— Всё. Магией почистил и водой. Он с рождения таким чистым не был, — отчитался Велибор, нахмурив брови, — только, если об этом узнает хоть одна живая душа... Сожру тебя, так и знай!
Бажена повернулась и посмотрела на лежащего под пуховым одеялом Ратмира.
— Можешь его приподнять? Нужно хоть немножко отвара в него влить.
Так и стали супруги выхаживать волколака, который был на самом краю смерти...
— Зачем я это делаю? — спросил Велибор, когда они в очередной раз собрались лететь в избу в лесу.
— Потому что ты — самый лучший, и жена у тебя ведьмой стала, кажется, — поцеловала его в щеку Бажена, и морщина меж бровей Змея немного разгладилась.
Ратмир уже вставал, ухаживал за собой самостоятельно, а ещё чувствовал большое смущение из-за того, что его мучал один вопрос. Когда Велибор в очередной раз вышел за родниковой водой, волколак набрался смелости и спросил.
— Бажена... — он так отчаянно краснел, что она полумала, неужели у него хворь какая-то приключилась.
— Что такое? Лихорадка что ли? — она потянулась к его лбу, но волколак отпрыгнул в сторону.
— Нет, нет... Другое. А кто... — он шумно выдохнул, — меня вы мыли...
Он ладонью прикрыл глаза. Зачем вообще затеял этот разговор? Какая разница теперь? Отходили и отходили, зачем было спрашивать? Но мелодичный женский смех его отвлёк. Бажена весело смеялась, заваривая свежую порцию трав. Она каждый день немного изменяла состав по мере выздоровления волколака. И те успехи, которые она видела, очень её радовали. А ещё радовала растущая в ней жизнь. А покрасневший Ратмир и вовсе её насмешил до слёз.
— Можешь не волноваться, то, что мне видеть не положено, я и не видела. Велибор мне не позволил бы.
И в тот момент вернулся сам Змей. Он с подозрением уставился на развесёлую Бажену и на смущенного волколака.
— Что случилось?
— Ничего. Ратмир волнуется, что таким лохматым и худым Ярослава его точно погонит прямо от плетня.
Волколак ещё сильнее покраснел, а Змей усмехнулся.
— Может тогда пора есть что-то посущественнее простокваши и похлёбки? Да с бородой сделать что-то...
Бажена кивнула, сверкнув озорными глазами в сторону Ратмира. А, когда Змей снова вышел во двор за дровами, шепнула:
— Ты вообще ему очень много должен.
Волколак это понимал. И не в традициях волколаков было забывать добро. Ратмир не стал ничего говорить Бажене, ведь ведунья его лечила большей частью из-за своего призвания. А Велибор помогал ей, потому что души не чаял в жене своей. Ратмир посмотрел на них и решил, что теперь кровный их должник навсегда...
Шли дни, складывались в недели. Супруги всё реже навещали Ратмира, теперь он стал частым гостем в их обители. Поначалу Велибор был против, потому что не привык водить дружбу с волколаками. Но потом привык, и в каменном дворце стало веселее. Волколак смотрел на Змея, на его избранницу, и в глубине души лелеял надежду,
