Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Ноктюрна не осталось ничего, и, может статься, эта бумага заполнит пустоту.
Этот вопрос удивил его еще больше первого. Год уточнять не пришлось, он сразу направился к нужному реестру.
– Постойте, если я не ошибаюсь, ваш брат-близнец был мертворожденным…
– Да.
– Тогда и искать бесполезно, акта о смерти не существует.
– Не понимаю.
Мопассан достал изрядно потрепанную книгу, полистал, нашел нужное место и зачитал:
– Статья 74 Королевского указа № 1238 от 09.07.1939: В случае заявления о рождении ребенка, если вышеупомянутый ребенок является мертворожденным, заявитель обязан сообщить, родился ли ребенок мертвым или умер после родов, уточнив в последнем случае причину смерти. Заявитель обязан предоставить медицинскую справку от принимавшего роды акушера, о чем см. ст. 70, параграф четвертый. Уполномоченный служащий актов записи гражданского состояния – то бишь я, – вносит только запись о рождении, если речь идет о мертворожденном ребенке, о чем свидетельствует соответствующий знак на полях акта о рождении; служащий обязан внести запись о смерти, если ребенок умер после родов.
– То есть вы говорите, что не существует свидетельства о смерти моего мертворожденного брата?
– Совершенно верно.
Он отложил книгу и достал папку на металлических зажимах, поискал в ней и показал мне запись о рождении Ноктюрна, возле которой стоял крест. Я был взволнован, увидев каллиграфически выведенное имя брата.
– Видите пометку МЕРТВОРОЖДЕННЫЙ? Она ставится рядом с именем тех, кто прожил больше двадцати восьми недель, а если меньше, то даже не учитывается дата рождения. Как если бы младенца и вовсе не было.
Он вернул на место папку.
– Все, кто приходит сюда, видят только бумаги, папки и печати и думают, будто моя работа – скучнейшая регистрация фактов. Я думаю иначе. Я вижу работу загадочных человеческих законов, слышу, как боги рождений сражаются с Парками, обрезающими нить жизни, я вижу глазами Пифагора и Галилея вселенную, которой управляют только цифры, единственные носители истины, обеспечивающие вечную смену людей, поколений. Вы, наверное, один из немногих, кто может меня понять, ведь, по сути, работа у нас одинаковая. Вы ведь тоже учитываете покойников, даже раньше меня, вы ведь тоже живете в мире дат рождения и смерти. Вы-то можете меня понять, не так ли?
Я утвердительно кивнул. Он вернулся за стол, вспомнив, для чего я пришел:
– Сожалею, что вы уходите ни с чем, но сами видели – никаких близнецов, никаких свидетельств о смерти. Чем еще могу быть полезен?..
– Благодарю вас, вы и без того были слишком добры.
Мопассан вернулся во вселенную жизней и смертей, браков и разводов, в мир чисел, расставленных по заранее установленному порядку. Я же отправился обратно на кладбище, что в переводе было суть то же, что отдел записей гражданского состояния. Если женщина в черном была близнецом Эммы, то они наверняка были не из Тимпамары. Возможно, иностранки, но это никак не вязалось с захоронением на кладбище, предназначенном исключительно для жителей городка. В запасе оставалась другая гипотеза – в могиле никто не захоронен, это была мистификация.
На центральной аллее я пересекся с Неддой Виллапино, толкавшей перед собой детскую коляску, и по аналогии вспомнил, что говорил Мопассан относительно мертворожденных детей, и представил, что когда-нибудь человеческое милосердие позаботится и о них, и что наступит день, когда в каждом городе будет кладбище нерожденных детей, ряды маленьких безымянных памятников, как напоминание о тысячах не случившихся жизней, которые наверняка бы стали лучшей частью человечества.
18
Кроме Марфаро и Мопассана, был еще один человек на свете, который мог бы помочь мне узнать, кто захоронен в могиле с фотографией Эммы.
Это был Грациано Меликукка, шестнадцатый смотритель кладбища Тимпамары, который после падения с груши был прикован к инвалидному креслу и в городе больше не появлялся.
Он жил в деревне, сразу за поселком Пьо́ппи Ве́кки.
Его самоизоляция и нежелание видеть людей не позволяли мне его беспокоить, но, не считая того, что мне нужна была срочная информация о безымянной могиле, он был моим предшественником, которого я ни разу не видел, не спрашивал советов и не слышал рекомендаций, и это обстоятельство казалось мне в высшей степени странным.
Посему на следующее утро после разговора с Мопассаном я решил навестить его в рабочее время, визит вполне совмещался с исполнением моих профессиональных обязанностей.
Грациано жил вдвоем с женой, с тех пор как их сын уехал учиться в Неаполь. Калитка была распахнута. Меня поразила высокая трава, которая росла вдоль дорожки к дому.
Я позвонил в дверь.
Тишина.
Снова позвонил. Послышался шум, потом скрип колес. Потом снова гробовая тишина.
– Кто там?
Задорный голос Грациано, который я раньше изредка слышал в баре, стал резким и хриплым.
– Астольфо Мальинверно, – назвался я, не добавляя ничего больше. Уточнение, что я кладбищенский смотритель, показалось мне неуместным.
Снова тишина. Потом послышался поворот ключа и дверь открылась.
Я увидел совершенно другого человека: похудевшего, небритого, нестриженого.
Он посмотрел на меня искоса:
– А вы что здесь забыли?
– Извините за беспокойство, мне нужно с вами поговорить.
– Минутку.
Он вернулся в дом, взял с кресла легкий плед, покрыл им ноги и вернулся к двери.
– Я постоянно мерзну… Пойдемте под навес.
Навес находился за домом. Два раза крутанув колеса, он был уже там. Притормозил возле столика, указав мне на деревянную табуретку.
– Не знаю, почему, но я был уверен, что рано или поздно вы объявитесь.
– Я должен был сделать это гораздо раньше, мне нужно было о многом вас расспросить, но не хотелось вас беспокоить.
– Как вы там? Освоились?
– Да, даже не надеялся. Первое время чувствовал себя не в своей тарелке.
– Я думаю, привыкши жить среди книг… Когда я узнал, что вместо меня назначили вас, я никак не мог понять, почему. Но вы, кажется, справляетесь неплохо, впрочем, работа немудреная.
В ту минуту вернулась жена, ходившая за покупками. Она бросила пакет на дорожке и направилась к нам. Обняла мужа за плечи.
– Вот это сюрприз! – сказала она, глядя ему в глаза.
– Могу я чем-то вас угостить?
– Благодарю, я ничего не хочу, – сказал я, улыбкой смягчив свой отказ.
– Ну, тогда разговаривайте, не буду мешать, – она отправилась в дом, сияя от радости, которую мне было не понять.
– С тех пор как это случилось, немногие приходят меня навестить. Даже лучшие друзья – и те путь забыли. Жена переживает, твердит, что надо появляться на людях, пойдем, дескать, в бар, она меня отвезет, но я пока еще не готов.
Он осмотрелся вокруг и погрустнел. В большом саду виднелись деревья, срезанные под корень.
– Я еще не
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
