Дальше дело пошло веселее. Олеся помогла Екатерине Ивановне накрыть на стол, и они вместе пообедали. Потом Женя повел их с Настей и Зефиром гулять по окрестностям. Такой счастливой и беззаботной Олеся давно себя не чувствовала. Настя бежала впереди наперегонки с Зефиром и Женей, а Олеся шла следом и не могла сдержать улыбку. Вот бы так было всегда! Остаться здесь и не возвращаться обратно в город, в свое мерзкое существование. Но ведь нельзя. И здесь найдут.
— В баньку хочешь? Деревенскую? — набегавшись, запыхавшийся Крест вернулся к Олесе, задумчиво улыбаясь, побрел рядом.
У Зефира же с Настей, казалось, был еще моторчик, и они готовы были носиться по полю с одуванчиками еще столько же.
— Хочу, — звонко заявила Олеся, ловя на себе хитрый взгляд Креста.
— Так, что, попаримся? — предложил он, привлекая ее к себе и невесомо целуя.
— Попаримся, — согласилась Олеся, быстро даря ему ответный поцелуй и слегка отстраняясь. Ее округлившиеся глаза напомнили о том, что поблизости Настя, поэтому увлекаться не стоит, но счастливая улыбка обещала наверстать упущенное.
— Насть! Пошли домой! — зычно позвал убежавшую далеко вперед девочку Крест, а Олесе сказал негромко: — У меня, кстати, сестра есть младшая, тоже Настей зовут. Ей пятнадцать. Сейчас, думаю, и познакомитесь. Она, наверное, уже дома.
Случай познакомиться с сестрой Жени представился не сразу, а чуть позже. Пока Крест готовил баню, Олеся сидела на деревянной скамеечке тут же во дворе, нежилась в лучах заходящего солнца. Тонкие лепестки одуванчиков, сорванные для нее Женей, мягко ласкали кожу и сомкнутые веки. Блаженная улыбка на лице Олеси говорила о том, что в эту минуту она была счастлива. Прислушиваясь к веселому щебету Насти (та крутилась в сарае с курочками рядом с радушной «тетей Катей»), она улыбалась еще больше. Дочь нашла общий язык с мамой Жени, что не могло не радовать.
Неожиданно громко хлопнула калитка, и Олеся разомкнула веки. Все еще приветливо улыбаясь, она встала со скамейки, чтобы поприветствовать, как она догадалась, сестру Жени, но наткнулась на откровенно колючий взгляд. Девочка-подросток, стоя у самой калитки, разглядывала Олесю, неодобрительно поджав губы.
— Привет, — на крыльце бани появился Крест. Не сводя глаз с сестры, он неторопливо подошел к Олесе, уверенно положил руку ей на плечо.
— Это кто? — еще раз смерив взглядом гостью, Настя требовательно уставилась на брата, не сочтя нужным ответить на его приветствие.
— Это моя девушка, Олеся.
— Ой, Настюш, ты уже пришла? — из покосившихся дверей сарая показалась Екатерина Ивановна с опустевшей миской в руках, а за ней выпрыгнула довольная Настя — она впервые в жизни давала корм домашней птице. — А у нас гости. Женя с девушкой и ее дочкой, тоже Настей, — к окончанию фразы голос ее ослаб, стало заметно, что ей неловко.
Впрочем, все, кроме маленькой Насти, тут же поняли почему.
— Еще и дочку с собой притащили! — недовольно буркнув себе под нос (однако ее услышали все), Настя грузным, тяжеловесным шагом протопала к дому и скрылась внутри.
Екатерина Ивановна поспешила за ней, а Крест переключил внимание, свое и Олесино, на девочку:
— Ну, рассказывай, что ты там видела?
Пока Настя взахлеб делилась своими впечатлениями, во дворе снова появилась сестра Креста. Все в той же недовольной манере она прошагала до калитки и хлопнула ею так, что та, жалобно скрипнув, заскрипела, заново открываясь.
— Куда это она? — глядя ей вслед, спросил Крест. — Не поздновато ли?
— Да дискотека же сегодня, она поздно придет, — принялась оправдываться женщина, и Олеся услышала в ее голосе виноватые нотки.
— Может, не стоит ее отпускать на эти дискотеки? Там же все под градусом, — с тревогой посмотрел на мать Крест.
— Женечка, да как же ее не отпустить? Она же меня и не послушает, взрослая стала, — вздохнула та и тут же постаралась уверить сына: — Но она хорошая девочка у нас, ничего плохого делать не будет. Просто ей общаться хочется, там друзья ее. Возраст у нее такой.
Сын ободряюще улыбнулся матери.
— Я вам постелю в дальней комнате, а Настену с собой возьму, — сказала Екатерина Ивановна после ужина. — А утром мы с тобой к соседям сходим, — обратилась она уже к Насте. — У них кролики есть, цыплятки. Хочешь посмотреть?
— Да-да-да! — радостно захлопала в ладоши девочка. — Мамочка, можно?
— Конечно, — улыбнулась Олеся.
Глубоко внутри в ней снова зажглась искорка теплого счастья, хотя покоя не давала одна мысль.
— Слушай, я, наверное, лезу не в свое дело, но почему Настя так себя ведет? — она осмелилась озвучить вызывавший беспокойство вопрос, когда они с Женей уединились в предбаннике.
— Да, глупая девчонка, — отмахнулся Крест, скидывая с себя футболку. — Не может простить мне того, что я сидел. Не обращай внимания.
— Но тогда это из-за меня?! — моментально сникла Олеся.
Только сейчас в полной мере пришло осознание того, что она натворила когда-то. Она ему жизнь поломала, а он, несмотря на это, так хорошо отнесся к ним с Настей.
— Лесь, хватит, какой смысл сейчас себя корить в том, что было так давно, — прошептал Женя, ласково беря в ладони ее лицо, явно собираясь поцеловать.
Ей так нравилось, как он ее называл. Так нежно, так мягко звучало из его уст ее имя.
— Жень, — она серьезно взглянула ему в глаза, — мне кажется, я тебя люблю.
Глава 22
Это был первый день за последние восемь лет, когда Олеся была абсолютно счастлива и чувствовала себя совершенно другим человеком. Сегодня она крепко-накрепко запретила себе вспоминать о том, кем на самом деле является, и о том, зачем на самом деле здесь находится. Сегодня ей хотелось быть просто мамой прекрасной девочки, быть любимой и любить, не думая о преградах, расставленных для этой любви. А завтра… завтра будет завтра.
Видимо, из-за этого давно забытого ощущения счастья, а может, еще из-за того, что организм давно привык к иному графику, Олеся долго не могла заснуть. Разглядывала играющие тени на потолке, чувствовала боком тепло Жениного тела и улыбалась своим мыслям. И очень хотела, чтобы эта ночь не кончалась.
Где-то в отдалении пролаяла собака, и Крест поднял голову от подушки. Несколько секунд прислушивался, но, не уловив ожидаемых звуков, пошарил рукой по полу в поисках телефона. Резкий и яркий в ночи свет от дисплея озарил его хмурое, обеспокоенное лицо. Увидев, что время перевалило уже далеко за полночь, он спустил ноги с кровати, потянулся за джинсами.
— За Настю волнуешься? — Олеся не стала притворяться, что спит. — Она еще не пришла.
— Да, пойду, посмотрю, где она.
— Я с тобой, — шепнула Олеся и принялась выбираться из вороха одеяла.
