В такт быстрым шагам на ум приходили разные мысли, но Олеся отметала их одну за другой как бредовые, практически неосуществимые, нежизнеспособные. Твердо уверена она была только в одном — без Жени ей не справиться, но в него мертвой хваткой уже вцепился Кир.
Пока дошла до дома, накрутила себя так, что почти поверила, что и сама не выпутается, и снова Женю подставит. Стало жутко тошно от самой себя, что слезы вновь покатились из глаз. Сняла очки, чтобы вытереть щеки, и тут же столкнулась с Женей лицом к лицу у дома. Мимолетного взгляда хватило, чтобы заметить, как удивленно вытянулось его лицо, и тревога зажглась в глазах. А еще Олеся словно впервые увидела его в истинном свете — тут же озарило понимание, что он, в отличие от нее, на подлость и мерзость не способен. Неужели судья так могла обмануться?!
Ревела Олеся после этого в ванной долго и еще дольше просто сидела внутри, не решаясь выйти наружу и встретиться взглядом с Женей. Было до боли стыдно и страшно. Стыдно, за то, что снова втягивает его в опасную и коварную игру, а страшно — потому что боялась, что он раскусит и никогда ее уже не простит. А прощение его было нужно ей как воздух.
Вышла Олеся из ванной только тогда, когда из души ушла горечь и осталась лишь пустота — кратковременная иллюзия спокойствия и умиротворения. Они что-то говорили, и она (совсем с ума сошла!) осмелилась сказать о тайном, в чем пока еще сама себе не признавалась полностью.
А он сразу же понял, о чем она мечтала! Словно уловил порывы ее души и дал понять, что все возможно. Стоит только захотеть. А она давно уже перестала чего-то хотеть — это мучительно тяжело, напрасно и чревато последствиями. Один раз она уже пыталась — натерпелась такого страху, что, наверно, даже Киру не пожелала бы. Тогда и перестала хотеть.
И тут, глядя на Женю, она почувствовала непреодолимое, острое желание отдать себя и свою жизнь ему, вверить самое дорогое, что у нее есть, Настю, в руки сильного, заботливого мужчины. Она сама не заметила, как сделала первый шаг ему навстречу…
— Да?
Голос Жени из прихожей вырвал Олесю из мира грез и воспоминаний, окунул в холодный враждебный мир реальности. Мир, в котором помимо них существовал еще и Кир. И никуда от него не деться.
— Хорошо, мам.
Олеся прислушалась. Скоро опер потребует первые результаты, да и самой пора узнать Женю поближе.
— Завтра приеду, — пообещал он, входя в спальню, и, увидев улыбающуюся Олесю, поспешил закончить разговор. — Все, пока.
— Сбежать от меня хочешь? — пошутила она, и Крест расплылся в улыбке.
Ее сердце защемило — как же обаятельно он улыбался!
— Домой съезжу на пару дней, к матери.
Теперь сердце защемило от тревоги, что он не вернется.
— А можно с тобой? — выпалила она прежде, чем успела осознать свои слова.
Глава 21
Настя радовалась грядущей поездке, а потому и не скрывала переполнявших ее эмоций — то и дело пританцовывала на ходу и забрасывала Женю вопросами, пока они шли до автобусной остановки. Радостно семенил рядом и Зефир, которого пришлось взять с собой. В местных автобусах, к счастью, против животных ничего не имели, да и в поселковый магазин, куда они заглянули, их тоже пропустили без проблем, правда, попросили взять щенка на руки.
Всю дорогу Настя с Женей болтали о всякой ерунде, а вот Олеся все больше молчала. Ее переполняли противоречивые чувства. С одной стороны, она тоже была рада вырваться хоть на пару дней из города, где в любой момент на ее пороге мог появиться Кир и спросить отчета. С другой — она сильно волновалась в ожидании встречи с матерью Жени. Хоть и прошло долгих восемь лет, и Олеся за это время сильно изменилась, все же было страшно, что та может ее узнать. Однако другого выхода не было — ей крайне необходимо было узнать Женю поближе.
Уже подходя к невысокому деревянному забору, Олеся увидела женщину в возрасте, неспешно развешивающую во дворе белье. Заметив гостей, остановившихся у калитки, та оторвалась от своего занятия и внимательно взглянула в их сторону. Олеся напряглась, все внутри на мгновение замерло, сжалось. А вдруг узнает?
— Женечка, сынок! Приехал! — воскликнула женщина и, бросив белье, которое держала в руках, обратно в таз, кинулась в их сторону. На губах ее расцвела улыбка, мгновенно преобразив усталое лицо.
В это время Женя отодвинул задвижку на калитке и прошел вперед, а следом за ним и Настя вместе с Зефиром. Олеся немного потопталась в нерешительности, но, пересилив себя, тоже прошла на участок, остановившись позади дочери.
— Привет, мам, — Женя поцеловал женщину в щеку, а та охотно заключила его в свои объятия, словно не виделись они очень давно.
— Женечка, как же хорошо, что ты приехал, — не переставала радоваться она, не оставив однако без внимания и гостей сына. Все так же улыбаясь, она перевела заинтересованный взгляд в сторону смущенных Олеси и Насти.
— Мам, знакомься, это Олеся, — Крест приобнял девушку за плечо. — А это Настя, — кивнул он на девочку.
— А я — Екатерина Ивановна, — снова засияла улыбкой женщина. — Можно просто тетя Катя. Ой, а это кто у нас такой пушистый?
— Это Зефир! — тут же зазвенел радостный голосок Насти. — Мне его Женя подарил!
Далее последовал пересказ Насти того, что любит и умеет ее питомец, а мама Жени с улыбкой ее слушала и кивала головой.
— Да вы проходите! Что же мы в дверях-то стоим? — спохватилась Екатерина Ивановна, когда Настя ненадолго замолчала. — Пойдемте, я вас обедом накормлю! И собачку твою покормим, — она взяла девочку за руку и повела в сторону дома. — Зефирчик, хороший, — погладила песика по пушистой шерстке.
Женя взглянул на Олесю.
— Пойдем, — тихо шепнул он ей. — Расслабься, все хорошо.
— Она меня не узнала? — подняла на него глаза Олеся.
Хотя после решения ехать вместе они эту тему и не обсуждали, но Крест понял ее с полуслова.
— Не узнала. Столько лет прошло, она не вспомнит.
Олеся слабо улыбнулась, благодарная ему за поддержку.
Обстановка в доме была небогатой, но чувствовался уют. Екатерина Ивановна зажгла плиту и поставила на нее большую кастрюлю.
— Сынок, зачем же вы столько накупили-то? — покачала она головой, когда сын принялся выкладывать из пакетов продукты, но тут же вновь переключилась на девочку. — Настюша, ты какой хлебушек будешь — белый или черный?
Настя, не испытывая никакого стеснения в новой обстановке, уже крутилась вокруг женщины, рассказывая про то, как они с Женей дрессируют Зефира. Олеся могла лишь позавидовать смелому характеру дочери — явно та не в нее пошла.
— Вы нас простите… Мы к вам как снег на голову… Столько суеты принесли, — смущенно проговорила она.
— Да что ты, мне только в радость! — отмахнулась та. — У нас гости-то не часто бывают.
