— Они считаются твоими или нет? — Элор кончиками тонких пальцев гладил посеребрённую насадку на чёрном запасном пере, его длинный стержень.
— Мои, пока не сдам мисс Анисии.
Элор шумно вздохнул.
— Жаль. Так вот по поводу твоего вопиюще невежливого обращения с говорящими дверями…
— Не было ничего, им просто приснилось, — я продолжала записывать показания на плотный лист бумаги.
— Да неужели? — насмешливо передразнил меня Элор.
— Абсолютно в этом уверен.
— Ну раз ты уверен, я поверю тебе, а не всяким склочным дверям. Вечно они глупости болтают, — весело отозвался Элор и всё же взял запасное перо, покрутил в пальцах. Его обуревали эмоции. — Арен попросил не допрашивать соседку Валерии Никалаэду.
— Глупо. Но можем не допрашивать. И ещё. Следователи работают на пределе возможностей и для поддержания работоспособности вынуждены пить бодрящие зелья. С этим надо что-то делать.
— Я поговорю с отцом перед праздничным ужином. Или после.
Праздничный ужин?.. А, наверное, собираются отметить получение Арендаром призывного оружия — так принято.
— Значит, сегодня вечером я могу быть свободен? — поинтересовалась я и уловила его настороженность.
Не скажу, что у меня были какие-то важные дела, просто хотелось побыть вне дворца. Тем более во время праздничного ужина я точно не смогу добраться до Валерии, а Элор будет занят.
— А у тебя есть какие-то дела? — поинтересовался он недовольно.
— В бордель хотел сходить, — нашлась я.
В принципе, неплохой вариант, чтобы расслабиться, даже если не приглашать туда Дариона: еда, музыка, есть с кем поболтать о ерунде, можно покопаться в воспоминаниях девушек и найти что-нибудь интересное об аристократах или сотрудниках.
Пальцы Элора легли на мой подбородок и потянули вверх.
— Зачем? — в голосе наклонившегося Элора проскользнули томно-ревнивые интонации, а в аромате появились нотки раскалённого металла. Его глаза с расширившимися зрачками оказались очень близко, сам он почти лёг на стол, чтобы оказаться так близко ко мне.
Поцелуй не был неожиданным, я почувствовала его приближение по разливающемуся в чувствах Элора вожделению. Прикосновение губ словно задело во мне перетянутую струну, и она отозвалась нервным, болезненным звоном. Я не успела сомкнуть зубы, и язык вторгся в мой рот, пальцы Элора сжали волосы.
Я отшатнулась, Элор рванул за мной. Стул не выдержал — запрокидываясь, треснул. Ладонь Элора смягчила удар затылка об пол, я успела сгруппироваться, но тряхнуло сильно. Теперь я оказалась под Элором. Он снова поцеловал меня, жадно прикусывал губы и снова углублял поцелуй. Его пальцы скользили по моей шее, задевая когтями.
— Ты никуда не пойдёшь, — прорычал Элор мне на ухо, стискивая пальцами волосы, прикусывая мои губы, выдыхая в рот. — Ни в какой бордель ты не пойдёшь!
Элор поднялся и резко дёрнул меня вверх. Прижал, не позволяя отстраниться, впечатывая в свою грудь. Впился в волосы, удерживая голову, и снова накрыл губы почти грубым поцелуем, давя все возражения на корню.
«Никакого борделя, никакого борделя! Никому не отдам! Никогда не отпущу!» — ревел в мыслях его голос. Я ощущала мои волосы его пальцами, ощущала сжигавшее его желание, дикое возбуждение и ярость. Я задыхалась и тонула в них.
— Никакого борделя! — гневно повторил мне в лицо Элор. — Только со мной.
Со стола полетели бумаги и чернильница, перья. Его дрожащие пальцы скользнули по моей щеке, волосам. Я ощущала это прикосновение к себе его руками.
— Я не встречал никого прекраснее, — прошептал Элор, голос дрожал от эмоций, от смеси нежности и безумного желания. — Я не хочу тебя отдавать. Никому не хочу тебя отдавать.
Он рывком развернул меня и впечатал грудью в столешницу. Сильные пальцы сжались в основании шеи, и я замерла, пронзённая вспышкой возбуждения. Сердце набирало скорость. Колотилось безумно, всё быстрее и быстрее. Колени дрожали от внезапной слабости.
— Никому тебя не отдам, — прошептал на ухо склонившийся Элор. Его рука скользила по пуговицам штанов. Рывок — и мои бёдра оказались обнажены. — Ты будешь только со мной.
Я дёрнулась, но Элор держал слишком крепко. Он был сильнее. По коже пробегало приятное покалывание, глаза закрывались. Меня всю потряхивало. Я не могла сопротивляться его силе и желанию, меня лихорадило от них, накрывало волнами приятного немного колючего тепла — и его ощущениями, его восторгом от того, что он прижимал меня к столу, что ему хватило смелости это сделать, и я не против.
Элор справился со своими брюками. Его тоже трясло. В его руке его кожей я ощутила холодные грани флакона. Вязкая холодная смазка потекла между ягодиц, и внутри всё затрепетало в предвкушении продолжения. Я впустила его легко, позволяя владеть телом, ощущая этот момент обладания собой и им. Мои крылья выскользнули, раскинулись по столу, и Элор лёг, накрывая меня своими чёрными крыльями, урча на ухо, кусая шею, плечо. Двигаясь медленно и уверенно.
— Только со мной, — он покусывал шею, целовал за ухом, кусал ухо, и брал меня. — Не смей даже думать о других.
Я тонула в его ощущениях: слишком много восторга, слишком много вожделения. Сладкие спазмы накатывали, почти добирались до каждой клеточки тела, обещая скорое блаженство.
Элор выпрямился. Сжимая мои бёдра, он наваливался, притягивая меня к себе, и по телу пробегала дрожь. Мои крылья затрепетали, я ощущала его острое, резко нарастающее с каждым погружением удовольствие, его сладострастный рык всем телом, каждым нервом. Его удовольствие накрыло меня ощущением излияния семени, я извивалась на столе, трепеща крыльями и переходя на стон.
Удовольствие обрушилось на меня вместе с темнотой. Тело всё ещё содрогалось от оргазма, крылья лупили по кровати. Я задыхалась, выдавливая стон в подушку, снова возвращая ощущение лежащего на постели тела.
Хриплое дыхание наполняло мою комнату в башне Элора, бешеный стук сердца оглушал, а отголоски испытанного наслаждения бродили по телу.
Кажется, была глубокая ночь.
Вот это был сон — слишком яркий, слишком реалистичный. Я так хорошо помнила сдвоенные, яркие ощущения близости, и ноги по-настоящему дрожали. Меня слегка лихорадило, словно после секса.
Надо же как разум ловко разрезал воспоминания и вставил в них это.
И моё участие в дознании, и этот диалог о моём хулиганстве были, но поцелуя не было, и на вопрос Элора по поводу борделя «Зачем?» я ответила: «А зачем в бордель ходят?» а Элор просто запретил мне туда идти. Сказал, у нас слишком много дел. И конечно разозлился. Так что мы с ним до вечера студентов опрашивали (благо Элор тоже не любил дверь в сокровищницу Дегона и оказался на моей стороне), а по возвращении во дворец результаты опросов сортировали, обсуждали их и новые отчёты из ИСБ — праздничный ужин отменили из-за неявки виновника торжества.
