ответь, пожалуйста.
— На зимних каникулах, с тобой.
— Хорошо, — выдыхает он. — А до этого?
— Это «Двадцать вопросов»? Потому что именно таких вопросов я ожидаю от парней, когда они предлагают сыграть в эту игру.
Я никогда в неё не играла. Это глупая игра для похотливых подростков.
— Просто ответь мне, Эмори.
Я подтягиваю ноги, обнимая их.
— Не знаю. В августе?
Он фыркает.
— Вау, ладно. Значит Уильям встречался с тобой не только из-за твоего тела.
Это оскорбление или комплимент? Не знаю. В любом случае, думаю, что я должна обидеться.
— Что это значит?
Майлз делает несколько шагов назад, ударяясь спиной о дверь, и прислоняется к ней.
— Ты сексуальная. И ты знаешь об этом. И, учитывая то, что он всегда давал комментарии по поводу твоего тела, я предположил, что он встречался с тобой ради твоего тела
— Сан слишком много болтает, — говорю я вслух, тут же сожалея об этом.
— Да. В любом случае, полагаю, Уильям хотел от тебя чего-то другого.
— Он любил меня.
Я скрещиваю руки на груди, не желая даже думать о том, что Уильям просто использовал меня. Мы встречались довольно давно, и да, возможно он время от времени делал замечания о том, что мне нужно меньше есть или больше тренироваться, или вообще, как я выгляжу. Но даже так, он все ещё любил меня. Я знаю, что он любил. Наши отношения были хорошими, если мы проигнорируем разговоры про тело.
— Хм, уверен в этом.
— К чему все эти вопросы, Майлз?
Он смотрит в окно, избегая моего взгляда.
— Может ли быть такое, что ты беременна?
Я начинаю смеяться. Смеяться во весь живот. Опрокидывающийся вид смеха.
Я?
Беременна?
ХАХ! НЕТ.
— Я принимаю таблетки, — напоминаю я ему.
Он должен был знать. Он спрашивал об этом три раза, прежде чем мы занялись сексом.
— Вдобавок ко всему, мы использовали презервативы, Майлз. Поскольку долгое время кроме тебя у меня никого не было, ответ — нет. Я никак не могу быть беременна.
Он проводит рукой по лицу, затем чешет шею с облегчением. Он успокоился.
— Хорошо.
— Это просто желудочный вирус. Люди иногда болеют, знаешь ли.
— Хорошо.
— Кроме того, у меня все равно месячные. Ну это, как… В общем, тебе не обязательно знать об этом. Просто поверь мне на слово, хорошо?
— Хорошо.
ГЛАВА 24
«Под солнцем или под дождем» — Les Champs Elysees by Pomplamoose, Joe Dassi
Майлз
— Папочка, смотри! — Брук тянет мне за рукав свитера, чтобы привлечь внимание, и, естественно, я бросаю разговор с Колином чтобы посмотреть на свою дочь.
Брук держит свой крекер в виде животного, пытаясь имитировать звуки, которые издают лягушки.
— Это лягушка!
— Так и есть, говорю я, притворяясь потрясенным.
Затем я наклоняюсь поближе к ней, как будто стараюсь рассказать ей секрет, и шепчу:
— Ты знаешь кто любит лягушек? — по словам Аарона и Колина чертовски их любит. Брук качает головой.
— Кто?
— Лили, — я указываю через стол прямо на неё.
Я знаю, что не должен показывать пальцем на людей, но да ладно. Брук определенно спросила бы, о какой Лили я говорю, несмотря на то, что она знает только одну.
— Даа? — она поднимает взгляд, её лицо сияет от любопытства. — Ты любишь лягушек, Милли?
Когда мое сердце, кажется, перестаёт биться, все головы моих друзей поворачиваются ко мне, их глаза устремляются на мое лицо, как будто они боятся, что я умру прямо сейчас на этом самом месте. И, честно говоря, я мог бы.
Брук хотела сказать Лили, я знаю. И все же, когда я слышу, как она называет имя её матери, это оказывает на меня воздействие. Ни одно из них не является хорошим.
Если бы Эмори была здесь, я уверен, что на неё тоже посмотрели бы, или она посмотрела на меня. В любом случае, прямо сейчас, я действительно хочу, чтобы Эмори была здесь со мной, потому что тогда я был бы не единственным, на кого смотрят. Но сейчас она дома, все ещё болеет.
— Да, — наконец подтверждает Лили, у которой было больше сил, чтобы оправиться от шока, к которому никто не был готов.
Хотя, возможно, один я пребываю в шоке.
Брук протягивает руку через стол, ну, или, по крайней мере, пытается.
— Держи, это тебе.
— О, нет, Бруклин. Это твой крекер.
— Но я больше люблю слоников.
— Ты в порядке? — спрашивает Колин, наклонившись ко мне ближе, чтобы не вызывать сплетников из столовой.
То, что я привел Брук в Сент-Тревери, до сих пор шокирует людей. Прошло больше месяца с тех пор, как они узнали об этом, и я думал, что они уже забыли об этом. Но нет.
— Ага, — слова выходят мягче, чем я планировал, и звучат лишь наполовину убедительно.
— Она говорила не о…
— Я знаю.
Я провожу рукой по волосам дочери. На данный момент этот жест является моим способом успокоить нервы. Волосы Брук мягкие и, что удивительно, совсем не запутаны.
— Все равно странно слышать это.
— Ладно, ребята, о завтрашнем дне, — Аарон садится рядом с Софией и тут же протягивает ей круассан.
Не знаю, откуда он это взял, но этот круассан не из столовой.
— Red Huts, завтра. Все смотрели записи?
— Чувак, мы живем в одной комнате. Мы смотрели их вместе, — напоминает ему Колин.
Аарон высовывает язык издеваясь над Колином, как будто нам снова по пять лет.
— Я просто хочу убедиться, что вы, ребята, готовы. Найт — отличный вратарь.
— Как и Паркер, — Грей кивает в сторону столовой двери, прямо туда, где стоит Паркер Гриффин, который в настоящее время разговаривает с пятью девушками одновременно.
— Да, неважно. Никому больше не кажется странным то, что тренировку сегодня отменили. Я имею ввиду, за день до игры?
Аарон определенно слишком зациклен на мелочах, которые вообще не имеют значения. Мы готовы к этой игре.
— Тренер занят, — говорит Колин. — Не знаю, что он делает, но он сказал мне, что занят.
Я фыркаю. Если кто-то и должен знать о планах тренера, то это Колин, знаете ли, сын тренера. Однако, мне кажется, что на этот раз я знаю побольше Колина.
— Он ищет места в детском саду для Риса.
Колин таращится на меня.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что он сказал мне, — отвечаю я. — На самом деле он спросил меня, рассматривал ли я какие-нибудь школы для Брук, и когда я сказал «нет», он пригласил меня присоединиться к нему. Но это показалось мне странным, и поэтому я с
