обидел.
11 января 2009
История про всяких барсов
Собственно, это разговоры с автором детективов Петром Катериничевым в апреле 2000 года. Он был (и сейчас есть) вполне успешным автором. Сейчас, кажется, по его книге сняли фильм "Медвежья охота", который что-то там получил на фестивале патриотического кино. А тогда, девять лет назад, ничего из его книг даже не было экранизировано — к его героям только подбиралось сериальное телевидение. Вполне себе успешный детективщик, я считаю. только демонстративно непубличный. Мы сидели с ним в кафе неподалёку от Литературного института — этого кафе уже нет, как и самого времени рубежа нулевых с их странным окрасом.
— Как всё-таки получилось, что вы начали писать романы, да ещё приключенческие, да ещё со своими же стихами внутри?
— Я в Калуге родился, там и учился. Закончил историко-английский факультет. Тогда увлекался наукой. Тема такая у меня была: "Молодежное движение в странах Южной Азии". А потом работал по распределению, ездил в археологические экспедиции, я писал какие-то статьи, куда-то их сдавал. Потом я переехал в Киев, женился потому что. Работал преподавателем года два, потом стал работать в журнале "Радуга". Рассказы писал, стихи, песни… У меня мечта была такая — соединить жанры.
— А по гитару не пробовали? Я, правда, это говорю как человек, который как корью переболел гитарным пристрастием и сейчас относится к этому движению несколько скептически…
— Ну я сразу отнесся к этому критично, но если есть песни, то нужно их где-то петь… Хотя КСП уже был в периоде загнивания.
— А выступать не пробовали?
— Да пробовал. Выступал на всяких слётах, но в этом мире существует не менее жесткая, чем в толстых журналах система очередности — а я решил: в очереди стоять не буду. То есть можно стоять в очереди, а можно сходить конем — ведь на самом деле никто никому не мешает. Не в песнях ни в литературе.
— А что был за первый напечатанный текст?
— Самый первый? А, это стишок был — в газете "Молодой ленинец". Это такая калужская молодежная областная газета. Мне было лет двадцать шесть, и в то утро как раз вышел из запоя, а тут эта газета….
— Да… Выйти утром за пивом, а там газета на стенде висит…
— Маленькая повесть была напечатана в "Радуге", потом рассказы в "Смене" и "Авроре" и еще что… А вот книжку я очень хорошо помню — первую "Редкую птицу".
Я как раз заканчивал Литинститут. Я помню, что когда я закончил в восемьдесят втором истфак, и передо мной стал выбор — заниматься наукой или литературой. Но на дворе стояла галимая Советская власть, и той наукой, что мне предлагали, заниматься не хотелось.
А от литературы было совершенно страшное впечатление — все поделились на школы и жанры — либо элитарная литература, либо "Наш Современник".
— А как получился этот тип героя? Такое впечатление, что в нем есть автобиографические черты.
— Тут вот в чем дело — когда появились на нашем рынке многочисленные западные детективы, то я понял, что герой, который только и делает, что морды бьёт должен скоро всем наскучить. Реальное и понятное желание — это же сделать лучше. И вот я попытался.
— Вторая и третья книги как бы уже привязаны сюжетом, влекутся им. В этом смысле первая книга всегда несколько тяжелее…
— Тут был соблазн, когда вышла первая книга, погнать сериал. Но я сделал вторую книгу в совершенно другом стиле, чем первую. С другими задачами типа "Делай дело хорошо и не делай плохо".
— У вас делается ставка на героя-интеллектуала…
— Ну "интеллектуал" — слово довольно бездушное. Вот Джеймс Бонд, надо сказать, не интеллектуал. Он человек с юмором, весьма обаятельный, безусловно сообразительный и светский персонаж, но — не интеллектуал.
— Ну не бывает идеального героя, как не бывает идеального стрелкового оружия. Либо он бегает по крышам с пистолетом, либо решает аналитические задачи с трубкой в зубах.
— Причем если написать роман о настоящем аналитике, то это будет довольно скучный роман. Но если это будет роман о настоящем действительно настоящем аналитике, то это тоже будет скучно.
— Роман о настоящем оперативнике будет ещё скучнее…
— Главное умение оперативника — умение ждать.
— Ну, главное умение оперативника много и хорошо писать. Я все-таки вернусь к герою. Мне было интересно читать эти книги потому что во-первых, они не косноязычны, во-вторых, в них динамичный сюжет, и, наконец, попытка создания интеллектуального героя. Дело в том, что я очень редко встречаю боевики с внятной речью. Детективы — дело другое, там была старая школа, новая… Был и есть английский уютный детектив с гигиеническими трупами… Но при всех претензиях к милицейскому роману надо сказать, что люди, которые его создавали, просто-ки хорошо писали.
— Да, они давали второй план, который хорошо читался. Да, в общем, что говорить, они хорошо писали.
— Вы дали ему защитится как историку, потом призвали на флот, а потом зачислили в неясную спецслужбу. Потом герой вплывает в повествование как отставник. Это всегда так бывает. Желательно, чтобы он был с похмелья, машина у него была бы разбита, жена ушла… И вот он, Брюс Уиллис, спаситель человечества.
— Похмельный Брюс Уиллис русскому человеку понятен… Ну у американцев есть пунктик по поводу спасения человечества, и желательно, чтобы всё время на экране показывали бы таймер с обратным отсчетом.
— Ну что касается русского человека, то ему-то похмельный герой — как родной, а для американца это зрелище экзотическое. Типа — каждый святой должен быть в рубище.
— По натуре мой герой — романтик. Он, конечно, не ставит перед собой задач спасения человечества, он решает конкретные задачи — этого спасти, того, самому спастись. Ну и у него есть то качество, которое сейчас часто теряется — когда честь превыше целесообразности.
Это, конечно, романтическое и идеалистическое восприятие мира, но без этого ничего не двигается.
— Честь понятие корпоративное. Была честь купеческая, была честь офицерская… И Толстой писал о том, что Вронский мог не заплатить портному, но считал своим долгом платить карточные долги. А теперь в понятие чести входят новые вещи — убивать пленного или не убивать пленного. Убивать женщину или не убивать…
— Наверное… Но я имею в виду, что "Редкая птица" это роман о человеке, который в наше сложное время пытается не поступиться тем, что у него есть — понятиями долга и чести. Второй роман — это гротескный роман о пружинах теневой власти, третий… Такое размышление о России в стиле
