колеблясь, попытается.
— Вы ошибаетесь, — огрызается Кали.
— Вы все ошибаетесь! Я найду путь внутрь. С вами или без вас.
В тот момент, когда девушка вскакивает на ноги, укол боли пронзает мой живот. Острый и пронзительный, такое ощущение, что лезвие проникает в мои внутренности, и я вскрикиваю, падая на колени.
— Рен! Шестой бросается в мою сторону, его глаза расширены от страха.
Склонившись над собой, я хватаюсь за живот, в то время как остальная часть группы стоит поодаль. Пульсация за агонизирующей пульсацией проходит по моему животу, и я чувствую, как мои органы смещаются под моей ладонью, лежащей там.
— Она беременна. Твоим ребенком?
Я поднимаю глаза и вижу, что Кенни смотрит на Шестого сверху вниз, на его лице отражается такой же серьезный взгляд, как у Шестого и Кали.
Все они.
Они стоят вокруг меня, как будто наблюдают, как сам жнец крадет еще один кусочек моей души.
— Ей будет хуже. Голос Кали отражает тот же мрачный тон, что и выражение ее лица.
— По мере того, как ребенок растет, ты становишься на шаг ближе к собственной кончине.
— Заткнись! Мне удается закричать, прежде чем очередной приступ боли пронзает мой желудок.
— Убирайтесь отсюда к черту! Все вы!
ГЛАВА 13
КАЛИ
Проводя руками по волосам, я устраиваюсь у огня, предварительно проверив, как там Титус. Альфа продолжает спать, что, как я предполагаю, является результатом того, что дала ему знахарка — Хесайя, как я узнала. Пули, очевидно, прошли не слишком глубоко, благодаря плотности его мышц, которые, должно быть, действительно стальные. Она говорит мне, что после еще немного отдыха он поправится настолько, что сможет снова путешествовать, и я надеюсь, что это правда, потому что не думаю, что нам здесь будут рады еще долго.
В любом случае, я не собираюсь долго бездействовать. Каждый день, который я трачу на их невозможности, — это еще один день, когда Валдис остается в ловушке за этими дверями.
Кадмус спит позади меня, его большое тело заслоняет мое, пока я смотрю в огонь. С момента моей течки он из кожи вон лез, чтобы прикоснуться ко мне, и не избегал меня. На самом деле, он пристально наблюдал за мной, по какой-то причине всегда охраняя меня. Я благодарна, поскольку это помогло моему разуму и сердцу осознать, что мы не пострадали от того, что произошло между нами.
При звуке шороха мы с Кадмусом резко выпрямляемся, поворачиваемся и видим, как Кенни плюхается рядом с нами. Недостаток знаний о том, как проникнуть внутрь больницы, сделал его практически бесполезным для меня.
— Чего ты хочешь? Спрашиваю я, ложась обратно на спальный мешок. Позади меня Кадмус тоже ерзает, как будто его присутствие не интересует.
Он достает из кармана сигарету и наклоняется вперед, чтобы прикурить от ее кончика в костре, украдкой делая несколько затяжек, чтобы разжечь ее.
— Она была беременна.
— Прошло всего пару месяцев, как я понимаю.
— Не Рен. Роз. Его слова ударили, как молния, в мою грудь, раздвигая ребра.
— План состоял в том, чтобы вытащить ее оттуда. Чтобы она могла быть свободна. Чтобы ребенка не забрали. Дрожащим от слез голосом он прочищает горло.
— Если бы они нашли ребенка, она была бы убита. Они бы изучили это. Вероятно, хранили его для своих экспериментов или продали семье в Шолене. В любом случае, результат был бы тот же.
— Она никогда не говорила мне. Пламя костра тускнеет, когда мои мысли возвращаются к тому моменту, когда мой друг, возможно, пыталась довериться мне, а я не слушала.
— Прости. За все, Кенни.
— Рен была добра ко мне. Добра. Многие выжившие вначале относились ко мне как к Легионеру, но не она. Он шмыгает носом и подтягивает колени к груди.
— Я хочу помочь ей.
— Ты сказал, что не можешь.
— Возможно, есть способ.
Я заставляю себя подняться и осмеливаюсь взглянуть ему в глаза, чтобы увидеть, есть ли хоть какая-то вероятность того, что он может лгать, хоть какой-то шанс, что он может напрасно обнадеживать меня, но все, что отражается в его глазах, — это печаль.
— Как?
— В Шолене есть человек. Он спроектировал здание. Спроектировал туннели и подземную лабораторию. Он — разум всего сообщества. Если есть кто-то, кто может провести нас внутрь, то это он.
Мое сердце оживает так быстро, что я едва могу вдохнуть.
— Добраться до него будет непросто. То, что осталось от Шолена, тщательно охраняется. И я не уверен, что он согласится на встречу с нами.
— Мы не будем просить об этом. Мы войдем и выйдем. С ним.
— Ему семьдесят лет, Кали. Если он все еще жив, он физически не способен войти в эту больницу. Раздраженно он хватает веточку и роется в грязи.
— Наверное, было ошибкой говорить тебе это.
— Спасибо тебе, Кенни. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его руки, но он отшатывается, его глаза холодны и сердиты.
— Я делаю это не для тебя. Или Валдиса. Если бы это зависело от меня, он был бы казнен расстрельной командой. Только ради Рена я стал бы рассматривать такую глупую идею.
Возможно, его гнев по отношению ко мне оправдан, но я не забыла, что именно он отправил Валдиса обратно в это заведение. Я уверена, что именно он привел их к нашему укрытию.
— Ты должен знать, что Роз с нетерпением ждала возможности снова увидеть звезды. Мы обе бесконечно говорили об этом, пока были заперты в том месте. Мне все равно, прощаешь ты меня или нет, Кенни. Факт в том, что я любила ее. Она была всем, что у меня было как сестра, когда эта дыра украла у меня мою.
— Я никогда не познаю любви, как с ней. Больше никогда.
— Поскольку и я никогда не полюблю другого так, как я люблю Валдиса.
Его глаз дергается, и я знаю, что это обида, которая горячит его кровь.
— Я поговорю с Рисом. Чем скорее мы попадем внутрь, тем быстрее сможем спасти Рена.
— Ты, должно быть, очень заботишься о ней. Пытаясь не разжигать его гнев по отношению ко мне, я пытаюсь успокоить его более мягким разговором о ней. У меня такое чувство, что я ей тоже не очень нравлюсь, но я здесь не для того, чтобы заводить друзей.
— Ты хоть знаешь, кто она? Ты хоть узнаешь ее?
— Должна ли я?
— Она девушка, которая сбежала. Единственная девушка из Калико, которая сбежала и выжила. Его глаза оценивающе оглядывают меня.
— По крайней мере, до тебя.
— Я слышала, что ту девушку съели Рейтеры. Очевидно, Рен была родом из Калико. Я видела, как ее Альфа пронес ее через те двери, но я никогда не связывала это со слухами, которые я слышала о сбежавшей девушке.
— Конечно, ты это думала. Почему кто-то в Калико хотел заставить других поверить, что побег возможен. Это порождает надежду. Щеки надуваются от
