нему в комнату и не спросит, как дела. Что они не пойдут вместе на рыбалку и в лес за грибами. Что он не научит его кататься на коньках, а летом не будет играть с ним в футбол. Мама сказала, что отец его больше не любит. Сказала — как отрезала. Мир тогда рухнул и раздавил все светлое, что он знал и чувствовал. Осталась одна темнота ночи. Эта темнота не давала ему спать по ночам. Он просыпался от кошмаров и звал отца. Только отец мог прогнать мрак и чудовищ, что прятались там. Только отец. Снова и снова он повторял это заклятье, но оно не работало. Прочитав Гарри Поттера, он воображал себя избранным, это давало ему преимущество перед другими мальчиками. У них были отцы, забиравшие их из школы, и наверное, целовавшие их на ночь. Но не его. Он рос болезненным и замкнутым. В школе у него не было друзей. Часто его обижали и подшучивали, он молча сносил обиды и все глубже замыкался в себе. Его друзьями были книги. Ж. Верн и А. Грин подарили ему целый мир. Он мечтал путешествовать и хотел стать моряком. Загадочные берега и незнакомые города манили его. Казалось, Зурбаган совсем рядом. Надо только стать моряком и жизнь повернется к нему счастливой стороной. Ведь все мы рождаемся, чтобы стать счастливыми. Его мама так не считала.
— Моряком? Тяжелая, неблагодарная работа. И это с твоим слабым здоровьем? Только через мой труп — кричала она.
Мир не справедлив, он слишком рано понял это. Судьба отняла у него сначала отца, а потом и мечту. Он был слишком слаб, чтоб бороться за свое будущее. Мама была для него всем. Она была единственным близким существом, которому он доверял и покорялся ей беспрекословно. Его слабое здоровье и бесхарактерность, поставили точку на его желаниях и стремлениях. Мама сама решила, что ему лучше выучиться на программиста. Он не стал спорить и поступил на выбранный ей факультет. С годами, он часто вспоминал о порывах юности, но все бури первой влюбленности прошли стороной. Он знал, что пользуется успехом у слабой половины, но это его мало трогало. Лия была исключением. Она выделялась, не только внешне. Нет. В издательстве работали только красивые и стильные, остальные не выдерживали конкуренции и тихо исчезали из поля зрения. Лия выделялась. Она была хороша и холодна. Когда он увидел ее в первый раз — понял, она особенная. Леди Совершенство. Он хотел только ее, но она смотрела из- под век и вымораживала своим холодом.
Потом все изменилось. Авария, амнезия и вот уже перед ним незнакомка. Живая, яркая красавица, которая покорила мир рекламы и стала иконой стиля. Как ей это удалось? Еще вчера разливала кофе и распечатывала приказы. Что происходит? Сегодня ее фото на всех разворотах глянцевых журналов. Когда он робко предложил поехать с ним в отпуск, она чуть ли не пищала от восторга. Он не верил в свою удачу, куда делась неприступная Леди Лед? На Крите им так было хорошо, пока она случайно не упала за борт. Что это было потом? Она разозлилась и стала прежней. Пахнуло холодом, и вода покрылась тонкой коркой льда. Было это на самом деле или ему только приснилось. Он шел по этому льду, рискуя провалиться и утонуть. Утонуть в ее глазах, в ее пушистых локонах.
О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои — как стадо коз, сходящих с горы Галаадской; зубы твои — как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними; как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока — ланиты твои под кудрями твоими; шея твоя — как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем — все щиты сильных; два сосца твои — как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями. (Песня Песней. Гл.4)
Солнце и море плавились в бокале, он был счастлив и глуп. Думал, что целая вечность впереди, а Лия была его счастьем и солнцем. Переливаясь через край бокала, солнце, растворенное в вине, снова и снова погружали его в покой и радость. На Крите он обрел божественный рай и душа его пребывала в покое. Он вдруг понял, что для счастья ему нужно совсем немного, но за день до отъезда все изменилось. Лия стала вдруг прежней. Холодной, расчетливой стервой. Он понял, что она нахрен его не любит. Она любит этот отель и тот шанс, что он ей дал. Но не его.
Прекрасная греческая ночь, когда все танцевали, опьяненные вином и музыкой. Он стоял в отдалении. Он не участвовал в общей вакханалии. Его не задело это безумие. Он наблюдал за ней со стороны. Видел, как она отдается танцу, как бы выплескивая из себя энергию и силу. Как завороженный он стоял и видел, как она оступилась и упала в бассейн. Что это было? Минутная слабость или он хотел, чтоб она утонула? Он не сдвинулся с места, все смотрел на бассейн и ждал. Вот-вот поднимется крик, ее достанут из бассейна или она так и погибнет. Захлебнется?
Потом, когда ее достали, он так и не подошел. Он пошел на пляж и провел ночь там проклиная себя и всех богов. Он называл себя трусом и знал, что даже если она его простит — он себя не простит никогда.
Черный внедорожник свернул на проселочную дорогу, Никита последовал за ним. Между деревьев замелькала вода и он понял, что они свернули и едут на берег какого-то водоема. Река или озеро, но едут они явно не купаться или отдыхать на пикнике. Ведь скоро солнце зайдет, уже достаточно поздно. Он загнал машину в кусты и бросился напрямик. Только бы успеть, хотя плана, что делать у него не было. Он добежал до кромки озера и остановился. Они уже успели спустить лодку и отчалили от берега.
Берега озера поросли осокой и камышом. Он полез в воду, пробираясь сквозь заросли камыша и отплевываясь от камышового пуха, не выпускал лодку из вида. Вода была теплая, хотя воздух становился все холоднее, а куртку ему пришлось сбросить на берегу. Он сидел в камышах и дрожа наблюдал, как лодка отошла от берега и остановилась. Он видел, как выбросили из лодки тело и узнал по черным локонам Лию.
— Ну давай, плывите, уже — шептал он.
