— Что вы не можете?
— Совать всюду нос. Открывать ящики, как воровка.
— Можно подумать, что я Феджин,[51]— усмехнулся Эллери. — Неужели мне придется обучать вас снова? Вы что-нибудь подслушали?
— Нет.
— Вытянули что-то из доктора Уиншипа?
Она не ответила.
Эллери поджал губы.
— Знаете, Рима, что я намерен сделать?
— Мне очень жаль, Эллери…
— Вернуться в Нью-Йорк.
Рима молчала.
— Я бессилен, если вы не будете следовать моим указаниям. — Он взял ее за руку. — Я не виню вас, Рима. Это трудно, и я поступил как негодяй, когда дал вам это поручение. Если передумаете, телеграфируйте мне, а еще лучше позвоните… Дайте-ка листок бумаги… Вот мой номер телефона.
Девушка заплакала.
Некоторое время Эллери стоял рядом, чувствуя гнев и бессилие.
Потом он потрепал ее по голове, как ребенка, вернулся в «Холлис», забрал свои вещи и уехал.
* * *
Спустя неделю Эллери снова приехал в Райтсвилл по вызову Римы. Поставив чемодан в номере 835 отеля «Холлис», он тут же снял телефонную трубку.
— Эллери? — Голос Римы звучал холодно и деловито — совсем не так, как в прошлый раз.
— Мне заехать за вами?
— Не беспокойтесь. Я встречусь с вами в «Сквер-Гриле» в семь вечера.
— Хорошо.
Эллери пробовал кофе Марка Полариса, когда вошла Рима. Он был удивлен, хотя и сказал себе, что удивляться нечему. Конечно, Рима не могла носить все время один и тот же костюм. Теперь на ней были юбка и болеро из джутовой ткани и все та же блузка от Лашина.
— Это последний крик моды, — рассмеялась Рима, опускаясь на соседний табурет. — Разве вы не знали? Как утверждает Эл Хаммел, ее рекомендует журнал «Вог». Куплено в магазине Эла на Слоукем-стрит, рядом с магазином спорттоваров Джеффа Гернаберри. Пять долларов наличными, остальное — в еженедельных взносах. Мне пришлось приобрести несколько вещей. Кстати… — Она положила на стойку небольшой конверт.
— Что это? — Прическа Римы тоже изменилась — она, несомненно, побывала в салоне красоты на Лоуэр-Мейн.
— Первый взнос в счет моего долга.
— Рима…
— И слышать не желаю!
— Ладно. — Эллери сунул конверт в карман и заказал два стейка. — Ну?
— На многое не рассчитывайте. Не знаю, означает ли это что-нибудь. — Рима шарила в сумочке, но едва ли что-то искала. — Я просмотрела картотеку…
— Мак-Кэби?
— Не нашла ничего подозрительного. Если не считать револьвера…
— Где?
— В письменном столе рабочего кабинета доктора Додда. Я не тронула его.
— Здесь оружие имеет большинство врачей. А как насчет личных бумаг? Заглядывали в них?
— Да, но там ничего нет. Личный кабинет доктора Додда находится внизу в задней части дома. Я смогла туда пробраться. Ни один ящик не заперт.
— В кабинете есть сейф?
— Вряд ли. Во всяком случае, я его не заметила.
— Вытянули что-нибудь из Кеннета Уиншипа?
— Только то, что он беспокоится о докторе Додде.
— Почему?
— Потому что доктор Додд очень встревожен. Кен… — Имя прозвучало абсолютно естественно. — Кен не может понять причину. Он утверждает, что доктор проявляет все симптомы человека на грани нервного срыва. Но доктор Додд не желает об этом говорить, сердится и отвечает, что просто переутомился. Он категорически отказывается взять отпуск или обратиться к невропатологу.
«Но такие симптомы не развиваются за одну ночь», — подумал Эллери.
— Здесь кроется нечто большее, Рима.
Она поняла, что он имеет в виду, и уставилась на стойку, теребя вилку.
— Да. Думаю, это как-то связано с комнатой на верхнем этаже, хотя я не сказала об этом Кеннету.
— С комнатой на верхнем этаже?
— В мансарде. Доктор Додд никого туда не пускает. Даже не разрешает миссис Фаулер и Эсси убирать там. Он держит комнату запертой, а единственный ключ хранит при себе, на цепочке часов.
Эллери улыбнулся:
— Синяя Борода?[52]
— Я же говорила, что это, возможно, ничего не значит. — Майк принес стейки, и Рима медленно начала есть.
— Он часто ходит в ту комнату?
— Раз в день.
— В самом деле? Каждый день?
— Да, по утрам. Это первое, что доктор Додд делает после того, как оденется. Он отпирает дверь, входит и запирает ее за собой.
— И как долго он там остается?
— Всего несколько минут, иногда дольше. Хотя никогда особенно не задерживается. Потом он выходит, запирает комнату и спускается завтракать. Эсси рассказала мне об этом, да я и сама видела.
— Миссис Фаулер не знает, что находится в комнате?
— Нет.
— А Уиншип? Вы обсуждали это с ним?
— Я не могла, не объяснив, как об этом узнала. А он сам никогда не упоминал о комнате. Едва ли ему про это известно.
Они продолжали есть молча.
— Ну а как вы поживаете, Рима? — спросил наконец Эллери. — Вы там счастливы?
— Мне не хватает воздуха, но… — Она положила ладонь на его руку. — Простите, что я вызвала вас из-за пустяка, Эллери. Но вы сказали…
— Это не пустяк.
— Думаете, это важно?
— Да.
— Но что это может означать?
— Не знаю. Рима, эту комнату нужно обследовать.
Девушка побледнела.
— Хорошо, попытаюсь, — сказала она после паузы. — Но не знаю, как… а ключ…
— Нет, — прервал Эллери. — Это по моему ведомству.
Пятница, 21 апреля
«Ведомство» Эллери начало функционировать следующим утром. В начале двенадцатого он быстро шагал в сторону Алгонкин-авеню. Гарри Тойфел удобрял лужайку и даже не поднял голову.
— Доброе утро. Доктор Додд у себя?
— Не видите, что его машина на месте? — Тойфел выпрямился, поправляя тяжелую сумку на бедре. — Узнали что-нибудь о Томе Эндерсоне?
— Ничего важного, Тойфел. А вы, случайно, не наткнулись на что-нибудь интересное?
