совсем не походило на сражение, а Брюс выглядел так же опасно, как Дон Ноттс[35]. Аудитория начала хихикать».
Брюс застыл, его лицо потемнело. Аудитория быстро затихла. Брюс посмотрел прямо на ухмылявшегося Демиля и произнес: «Ты выглядишь так, как будто умеешь драться. Как насчет выйти сюда на минутку?»
Словно новенький узник в тюрьме, Брюс выбрал самого плохого парня во дворе и бросил ему вызов. Демиль был стокилограммовым парнем двадцати лет от роду. Он действительно умел драться. Он был чемпион по боксу и уличным задирой, который редко выходил из дому без пистолета в кармане. В то время он находился на испытательном сроке.
Когда Демиль запрыгнул на сцену, Брюс сообщил присутствующим, что сейчас продемонстрирует его собственный стиль восточных единоборств, который носит название «вин-чунь». Стиль, который был разработан буддистской монахиней более четырех сотен лет назад и в котором особое внимание уделяется ближнему бою. Брюс повернулся к Демилю:
— Когда будешь готов, ударь меня так сильно, как только можешь.
Демиль опасался, что пришибет щуплого китайца одним ударом. Но ему не стоило волноваться. Брюс провернул с соперником то же самое, что до этого сделал с Джесси Гловером и Эдом Хартом. Он отражал все удары с такой легкостью, словно ему противостоял ребенок, и отвечал своими ударами, которые останавливал в миллиметрах от носа Демиля. В заключение он скрутил руки Демиля в узел одной рукой. Этого было мало, и свободной рукой Брюс постучал по лбу Демиля и спросил: «Есть кто дома?» В аудитории раздался смех.
«Я был абсолютно беспомощным. Меня словно завернули в гигантский рулон липкой ленты от мух. Это был настоящий кошмар, в котором все словно двигалось в замедленной съемке, — вспоминает Демиль. — После демонстрации я проглотил то, что осталось от моей гордости, и попросил его научить меня нескольким приемам».
К команде Брюса, где уже были Джесси Гловер, Эд Харт и Скип Эллсуорт, присоединились Джеймс Демиль и Лерой Гарсия — молодой человек размером с медведя, который также присутствовал на выступлении и, кажется, был благодарен судьбе, что не стал «добровольцем». В течение следующих нескольких месяцев в их ряды вступило еще больше ребят из рабочих семей, которые учились в школе Эдисона или Клубе дзюдо: Так Миябэ, Чарли Ву, Говард Холл, Пэт Хукс и младший брат Джесси, Майк. Это была наиболее расово неоднородная группа учеников в истории китайских боевых искусств — белые, черные, мулаты и азиаты.
Последним членом банды стал Таки Кимура, тридцатилетний владелец азиатского супермаркета на углу Восьмой и Мэдисон. Как и многие его товарищи, Таки пережил тяжелое детство — он был заключенным в лагере для военнопленных японцев во время Второй мировой войны. «Мне казалось, что я белый, пока меня не отправили в этот лагерь, — вспоминает Таки. — Они отобрали у меня личность. Если я не белый, не свободный и не американец — то кто же я? Выйдя оттуда, я стал бездомным — единственным отличием от них было то, что я не пил. Я бродил по округе, стыдясь порой даже того, что жив. А потом услышал о китайском пареньке, который дает уроки кунг-фу на стоянке возле моего супермаркета. И вот он, распираемый от гордости, бьет белых парней с такой легкостью, словно это не составляет для него труда. Впервые за пятнадцать лет я испытал восторг. Поэтому я начал тренироваться и понемногу возвращать то, что казалось мне безвозвратно утерянным».
Тренировки проходили на любой открытой территории — в парках, на парковках, во время дождя в подземных гаражах. Иногда они занимались позади ресторана Руби Чоу. К пожарной лестнице они крепили деревянный манекен, и каждый удар по нему сотрясал старые деревянные колонны здания. Из-за этого раздавался ужасный шум, что приводило к жалобам Руби и старших поваров — и пущему восторгу Брюса.
Занятия были настолько неформальными, что едва ли их вообще можно было считать таковыми. Ученики никогда не называли Брюса мастером или шифу[36], ограничиваясь лишь именем. За занятия его ученики ничего не платили. Брюс не столько учил их, сколько использовал для улучшения собственного мастерства. «Мы все были его мальчиками для битья, — отметил Джесси. — Он пытался нагнать собственное развитие и не обладал достаточным терпением, чтобы учить тех, кто был не так быстр в обучении». Брюс был похож на молодого гениального профессора, который отказывается вести вступительные лекции для первокурсников, а работает лишь с опытными аспирантами для своих исследований.
Одним из таких исследований был знаменитый дюймовый удар. Брюс всегда хотел увеличить силу своих ударов с короткой дистанции. Работая над своей координацией и выбором момента, Брюс научился разворачивать свое тело, чтобы создать максимальное ускорение. «Его удар становился все сильнее с каждой тренировкой», — говорит Джесси.
Однажды к нему подошел здоровяк, который был наслышан о дюймовом ударе.
— Я не понимаю, как с такого расстояния твой удар может быть хоть сколько-нибудь сильным, — сомневался он.
— Буду рад тебе показать, — улыбнулся Брюс.
В следующее мгновение мужчина пролетел по воздуху два метра с выражением застывшего ужаса на лице, врезался в стену и упал на пол.
— Понял, понял, — только и мог сказать он.
Молодые и жесткие друзья Брюса любили его — как минимум потому, что бесплатно получали образование мирового уровня от начинающего гения — и он отвечал им взаимностью. «Не думаю, что у Брюса были друзья, с которыми он был настолько открыт или которые так же заботились о нем», — качает головой Скип. Они были очень близки и проводили вместе время и до, и после занятий. Вместе ходили в кино. Брюс познакомил их с миром картин о кунг-фу и японских самураях, но не смог убедить в гениальности Джерри Льюиса. «Я ненавидел комедии, — вспоминает Джесси Гловер. — Поэтому заканчивалось все тем, что мы шли на разные сеансы».
После тренировки они отправлялись в ресторан «Тай Тун», расположенный в Чайнатауне. «В их меню мы всегда могли найти блюдо, которое было по карману», — говорит Скип. Брюс был просто ненасытным, он поглощал огромное количество еды и не набирал лишний вес. А еще он был ненасытным болтуном. Темами его разговоров становились кунг-фу, философия, ча-ча-ча и Гонконг. Он справлялся с тоской по дому, описывая достопримечательности Гонконга и места, которые он бы им показал. Он также любил обсуждать с Джесси жизненные цели.
— Я хочу быть богатым и знаменитым, — говорил Брюс. А потом добавлял: — И лучшим мастером кунг-фу в мире!
— Я просто хочу быть счастливым, — отвечал на это Джесси. — За деньги нельзя купить счастье.
— Можно! — настаивал
