а становясь чем-то средним и общим» (GC, I, 10, 328a 28–31, пер. Т.А. Миллер). Смешиваемые вещества проявляют себя при смешении динамически, причем их сила пропорциональна их количеству (GC, I, 10, 328а 26–27).
О смешении (миксисе) можно говорить и на языке элементов. Мы так и начали наш анализ концепции миксиса, излагая ее всецело на языке элементов, т. е. в вещественном плане. Но можно о тех же процессах говорить и на языке качеств как сил, т. е. в динамическом плане. Эквивалентность этих языков отмечает Иоахим: «Аристотель, – указывает он, – говорит одинаково о четырех элементах и о четырех качествах как компонентах гомеомерий» [77, с. 76]. Однако если присмотреться к соотношению этих двух планов у Аристотеля, то придется признать, что динамический план здесь, пожалуй, преобладает. Действительно, мы только что процитировали текст, в котором количественная уравновешенность компонентов смешения относится скорее не к веществам, а к «силам». Кроме того, мы уже подчеркивали, что к качествам в отличие от сущностей, а значит, и тел, естественных индивидов и элементов применимы понятия противоположности и степени, которые составляют условия как миксиса, так и генезиса вообще. Поэтому динамический язык качеств является более «сильным», чем вещественный язык элементов. Именно качества-силы вступают в борьбу, воздействуют друг на друга и, усредняясь в ходе этого взаимодействия, образуют новое соединение. Отметим только, что преобладание динамического плана становится гораздо более определенным в сочинениях биологического цикла и в примыкающей к ним IV книге «Метеорологии».
Мы уже говорили, что Аристотель критикует Эмпедокла за механическую теорию смешения. Но как он относится к выдвинутому Эмпедоклом учению о количественном соотношении компонентов смешения? Исследуя статус и функции качеств, мы не можем оставить в стороне проблему количественного аспекта в теории миксиса.
Точную количественную пропорцию в составе смешения как продукта («соединения») Аристотель приводит один-единственный раз (GC, I, 10, 334b 10). Мы уже цитировали это место. По логике аристотелевского мышления категория степени мыслится как нечто непрерывное: «Предмет, будучи белым, – говорит Аристотель, – имеет возможность стать еще более белым» (Категории, VIII, 10b 28). Однако в упомянутом месте из первой книги «О возникновении и уничтожении» Аристотель указывает на дискретное, целочисленное соотношение качеств-сил как способностей к действию. Как же мыслил себе состав соединений Аристотель: дискретно или непрерывно? Нам приходится констатировать, что Аристотель не дает ответа на этот вопрос, более того, он его и не ставит. Дело в том, что не количественный фактор определяет в глазах Аристотеля природу и поведение тел, а качественный. Чтобы лучше уяснить себе отношение Аристотеля к количественной выразимости соотношения смешиваемых компонентов, обратимся к анализу платоновской позиции, которая в значительной степени определила и позицию Аристотеля.
Если у Платона все познание природы расценивается как «правдоподобный миф» (Тимей, 29d), то познание точных количественных соотношений при смешении оказывается еще менее достоверным. «От смешения сверкающего огня с красным и белым возник желтый цвет; но о соотношении, в котором они были смешаны, не имело бы смысла толковать даже в том случае, если бы кто-нибудь его знал. Ибо здесь невозможно привести не только необходимые, но даже вероятные и правдоподобные доводы» (Тимей, 68b, курсив наш. – В.В.). О количественном соотношении компонентов смешения, по Платону, никакой науки или знания быть не может. Ни доказательство, ни объяснение и вывод этих соотношений невозможны. И эта точка зрения имеет вполне определенные основания.
Действительно, теоретически понять количественную сторону взаимодействия тел в эпоху Платона и Аристотеля было невозможно, а практические способы количественной оценки также не были достаточно развиты, хотя ремесленники, торговцы, видимо, использовали количественные соотношения, например, при смешении красок. Платон возражает этим людям практики, упрекая их в неумении отличить человеческую мудрость от божественной. «Тот, кто попытался бы строго проверить все это на деле, – говорит он, – доказал бы, что не разумеет различия между человеческой и божественной природой: ведь если у бога достанет и знания и мощи, дабы смесить множество в единство и сызнова разрешить единство в множество, то нет и никогда не будет такого человека, которому обе эти задачи оказались бы по силам» (Тимей, 68d – с). Поэтому для Платона достаточно качественной оценки состава: важно указать, какие элементы входят в состав и в какой степени, т. е. выразить их соотношение на языке примерной оценки «больше – меньше».
Если «механистические» концепции Эмпедокла и других поздних досократиков тяготеют к математически точному выражению пропорций (остающихся, разумеется, чисто умозрительными), то органическая концепция генезиса, некоторые предпосылки которой появляются у Платона и которая развивается Аристотелем, довольствуется качественной оценкой количественного соотношения компонентов смешения. Конечно, Платону нет надобности прибегать к смешению при объяснении многообразных явлений физического мира. У него для этого есть геометрическая теория вещества. Но Аристотель ее отбросил столь решительно, что ему стали ближе представления досократиков, которые он, правда, не мог не подвергуть критике и переработке. Именно так обстоит дело с понятием смешения. Оно снова играет важную роль в аристотелевской картине становления, но мыслится уже органически и в рамках качественного подхода. В частности, идея Эмпедокла о точном количественном соотношении компонентов практически отбрасывается Аристотелем. Скепсис Платона был, конечно, им прочно усвоен. Однако имеется и существенное отличие в самом подходе к этой проблеме у Платона и у Аристотеля в общефилософском плане. Если у Платона в «Филебе» понятие смешения мыслится в плане глубоких онтологических и гносеологических понятий предела и беспредельного, то у Аристотеля проблематика диалектики смешения беспредельного и предела утрачивает свое значение, и вместо формообразующей функции предела мы имеем дело скорее с континуальным и более эмпирическим подходом. Категория степени несет с собой этот континуализм. А эмпиризм проявляется здесь в том, что даже одна и та же ткань тела, одно и то же подобочастное вещество различно по степени участия в нем качеств-сил, например одна кровь теплее другой.
§ 3. Качества как элементы и силы
Теоретические представления Аристотеля, изложенные им, главным образом в сочинении «О возникновении и уничтожении», служат основой для понимания разнообразного эмпирического материала наблюдений за «физико-химическими» и биологическими явлениями. Однако попытка рассматривать и порой в деталях объяснять эмпирический мир природных процессов приводит к весьма существенному изменению самого объяснительного аппарата. Эта деформация мышления настолько существенна, что вынуждает разделить общефизические сочинения Аристотеля на сочинения двух родов. Во-первых, это сочинения, в которых анализ природы доводится до понятия о последнем субстрате ее движения, до понятия первоматерии. В этих сочинениях осуществляется дедукция элементов, а также обосновывается учение об их взаимном превращении («Физика», «О небе», «О возникновении и уничтожении»). Во-вторых, мы имеем дело с такими сочинениями, в которых аналитическое углубление в
