сотрудника Федеральной Судебной Системы, в их узнаваемой униформе.
— Что это значит? — вскинулся адвокат, а следователь при этом гадко улыбнулся и сунул ему под нос судебное решение.
— …ходатайство удовлетворить, Царёву Веронику Николаевну поместить под стражу…до…суда….СИЗО…
Бормотал себе под нос адвокат пока читал решение суда.
СИЗО! Это я услышала точно!
Ноги подкосились и я села на стул. Из груди раздался жалобный скулеж, а по щекам побежали слезы.
Сколько я их сегодня вылила?! Сколько еще я вынесу?
— Что это значит? К чему это? Обращаетесь в суд с ходатайством в отсутствии моей подзащитной, словно она бы к вам сама не пришла?! Вы дела часом не перепутали? Словно она убийца! — зло выплюнул Городецкий.
— Скажите спасибо, что ее с конвоем не выдернули из насиженного места!
Ох, как же следователь был доволен собой. Светился как начищенный медяк. С его лица не сходила улыбка, когда он развернул экран монитора и включил видео запись. На ней я одевала парик и крутилась в нем у зеркала. Это был тот день когда Гоша привез его в первый раз.
— И что? — не выдержала я. — Мало ли, что я примеряла! Я же вам все рассказала! Это видео просто вырвано из контекста!
Срывая голос закричала я. Ко мне тут же подошли мужчины и встали сзади.
— Встать, — приказал один, а второй ловко застегнул мне на запястьях браслеты наручников.
— Вероника Николаевна, не переживайте, завтра же я обжалую это решение в вышестоящем органе, одна ночь в СИЗО ничего не решит, — пытаясь сохранить боевое настроение адвокат закивал как китайский болванчик.
Этот раунд мы проиграли с треском! И мой адвокат понимал это.
После меня вывели из кабинета и повели на улицу, где ожидал специальный автомобиль.
Ехали мы долго. На душе было опустошение, даже слез уже не было. Я отрешенно смотрела на проносящиеся мимо машины, дома и в голове было пусто. Сегодняшний день просто решил меня убить. Психологически. Судьба словно издевалась. Мол, жила ты 20 лет спокойно без потрясений, так на 21 году испытай весь комплекс потрясений.
В голове звучали слова Михаил, что меня не отправят в СИЗО. Только не получилось как мы хотели! Враг обошел нас на два шага.
Миша. Ласково назвала я его про себя. Будет ли он переживать? Или ему все равно? В груди защемило, болезненная пульсация прокатилась по вискам.
Чувствуя, что подкатывает паническая атака я сосредоточилась на воспоминаниях о Михаиле. Словно они могли удержать меня на плаву. Не давали окончательно сойти с ума в этом сюре, что творился со мной. Шумно дыша я заставляла себя не раскисать. Не поддаваться тому ужасу, что сковывал меня. Надо быть сильной. Пора включать режим боевое готовности. Но хватит ли мне на это сил?
СИЗО для женщин находилось на окраине Москвы. По внешнему виду оно напоминало обычную панельку, только с отличием, что на окнах были решетки, и территория была обнесена забором с колючей проволокой.
После досмотра и изъятия сумочки меня отвели в камеру.
Признаться честно я ожидала худшего.
Одноместная комната, с единственным окном. Стены окрашены в светло-бежевый цвет, на полу серая плитка. Плафон на стене. Стол и стул. Туалет и раковина за ширмой. Кровать с клеенчатым матрасом, такие еще в больнице бывают.
Когда закрылась дверь я молча села на кровать и несколько минут смотрела в одну точку, перезагружая голову.
Замок снова лязгнул, когда принесли подушку и постельное белье. Аккуратно поднеся его к лицу я вдохнула запах. Белье было чистое.
Может быть вы помните? В детстве когда ты очень хочешь, чтобы событие наступило поскорее то даже раньше ложишься спать.
Я поступила так же, успокаивая себя, что всего лишь одна ночь тут и я снова буду на свободе.
Застелив постель я легла прямо в одежде, накрывшись тонким одеялом. Сон пришел не сразу. Все здесь было пугающим. Чужим. Инородным. Я же мамина доченька. Золотая девочка. Отличница курса. И где я сейчас?!
Но все же организм потребовал отдыха и я уснула, но не на долго…
Ночью меня разбудил странный шум. Повернув голову я увидела, что дверь открылась и в камеру зашел человек. Тихо-тихо.
Зажмурив глаза я притворилась, что сплю. Как вдруг! Мое лицо закрыли подушкой. Я закричала, забрыкалась, но этот кто-то был очень силен. Гораздо сильнее меня. Я царапалась и билась ногами, но силы стали покидать меня и именно в эту минуту я услышала голос:
— Завтра будешь паинькой и дашь чистосердечное признание, уяснила? Или я буду к тебе каждую ночь приходить. А я умею уговаривать.
Давление исчезло, как и подушка, а пока я вдыхала спасительный воздух, ночной визитер исчез.
Резко вскочив с кровати, все еще хрипя я забарабанила в дверь, которая к слову была закрыта.
— Спасите! Спасите!
— Чего орешь?! — раздался недовольный голос из-за двери.
— Меня хотели убить, откройте, — я застучала с новой силой.
Дверь отворилась и я столкнулась с полным скепсиса лицом:
— Убить говоришь? — надзиратель осмотрел камеру. — И кто же? Стул?
— Нет, кто-то заходил в камеру и душил подушкой!
— Отойди от двери и ложись спать, никто к тебе не заходил я бы, видел это, — мужчина сделал шаг назад. — Приснится же, убивает ее кто-то…
Дверь закрылась, оставив меня в тишине ночной камеры. Нервно оглядевшись я села на кровать.
Что если мне это правда приснилось? И ничего не было?
Или этот кто-то в сговоре с надзирателем и меня хотят заставить дать чистосердечное признание?
От нервов я стала ходить по камере, освещенной лишь тусклым светом фонарей на улице. Очевидно, что я оказалась здесь не просто так!
Кто-то желал отрезать меня от защиты и вынудить рассказать всю правду. Этот суд — Городецкий был в замешательстве, словно тоже что-то понял.
Три дня на обжалование. Если я не дам признательное тот кто-то припугнул меня этой ночью придет снова.
Но станет ли он дальше меня пугать, или перейдет к действиям? Ведь выбить признание можно разными способами. От этих мыслей все внутри похолодело. Смогу ли я под угрозой расправы быть стойкой и не говорить правду? Не знаю.
Боже, как же страшно!
Я промучилась до самого утра, но организм уставший и вымотавшийся все же уснул. Проснулась я от толчка в плечо.
— Вставай, завтрак, — резко открыв глаза я увидела рядом с собой молодого парня, приблизительно моего возраста. Он поставил на стол миску и ложку, ломоть серого хлеба и чай. А потом ушел.
— А, да, спасибо, — дождавшись когда парень уйдет я умылась и села завтракать.
Вот
