Отец открыл глаза, поднял голову, сел.
Встревоженные пуще прежнего, все трое диких не сводили взглядов с пещеры.
– Отец! Не вздумай! – прошептал Лес.
Из пещеры потянулся наружу туман. Пахнущие множеством давным-давно умерших созданий, пряди тумана зазмеились среди деревьев, замерцали в призрачном свете луны. Туману сопутствовал вой, еще один, и еще, замогильный, гулкий, точно во сне. Миг – и в тумане что-то зашевелилось, пряди его сгустились, сплетаясь в призрачные фигуры, фигуры всевозможных зверей.
– Я знаю вас, – прошептал Отец.
В тумане возникли медведи, огромные саблезубые коты, и лось, и бизон, и волки – дюжины волков. Все они рысцой бежали по лесу, не касаясь земли. Над ними, озаряя их призрачные тела золотистым сиянием, кружились, вели хоровод светлячки.
– Ты разбудил мертвых! – прошептал Лес.
Рык, вой и рев эхом звенели в ушах, пробирали до мозга костей. Ноющая боль в голове тут же пошла на убыль, тело сделалось необычайно легким, будто вот-вот взлетит. Поднявшись, Отец побежал следом за вереницей лесного зверья.
– Они зовут меня.
– Они могут показать мне прошлое. Мне очень нужно понять… отыскать недостающие звенья.
Отец изумленно ахнул. Из тумана тяжелой поступью, царственно, словно владыка всего вокруг, вышел, двинулся сквозь множество бегущих зверей могучий мамонт. Подняв хобот к небу, он затрубил. Жутковатый, потусторонний рев мохнатого исполина переполнял душу и сердце.
Отпихнув Леса в сторону, Отец перешел на легкую рысь, затем сорвался в галоп, помчался за призрачными созданиями, исчезающими в тумане и зарослях – только палые листья брызнули из-под копыт.
– Стой! – крикнул Лес, бросившись следом. – Это ловушка! Послушай меня, Отец! Послушай! Остановись!
Глава четвертая
Ручей ткнул Леса носом в плечо.
Вскинувшись, сев, опоссум оглядел небосвод.
– Да, вон он! Вижу, вижу!
На камень у деревца с алой листвой уселся спорхнувший вниз ворон – ворон по имени Небо.
– Ну? – спросил Лес, хотя ответ был ясен заранее, стоило только взглянуть в лицо ворона.
Действительно, Небо сокрушенно покачал головой.
– Совсем ничего? Следы, изувеченные трупы… хоть что-нибудь?
Нет, Небо вновь покачал головой.
Ручей вопросительно поднял брови.
– Не знаю я, как это понимать, Ручей, – отвечал Лес. – Я так же слеп, как и вы. Может, Отец заплутал в землях мертвых. Может, его душа витает в чистилище. Может, он просто ушел далеко-далеко, за тысячу лиг отсюда… как знать?
Небо беспокойно запрыгал вверх-вниз.
– Нет, об этом ты даже не заикайся, – зарычал Лес. – Он не у Мамунаппехта! Откуда мне знать, говоришь? Да кабы так, Мамунаппехт уже явился бы сюда! За нами. За древом!
С этим ни Небо, ни Ручей спорить не стали, однако их заверения тревог Леса ничуть не уменьшили. Втроем они обыскали, обшарили все уголки, все закоулки, все потайные места, куда призраки могли завести Отца, на многие мили вокруг, убили на поиски около месяца, не зная покоя ни ночью ни днем.
«Лето на носу, а мы до сих пор знать не знаем, куда он мог запропасть».
– Не знаю, не знаю я, что пошло вкривь! Чего вы меня-то спрашиваете, как будто это я во всем виноват? Сами как думаете? Нет, сейчас все не как прежде! Это вы бросьте. Сейчас все по-другому. Все образуется. Все будет в порядке.
Однако сам-то он видел: с Отцом творится неладное – все то же самое, что и прежде.
«Нет! Молю тебя, Мать Земля, не допусти, не позволь этому повториться!»
Ручей запрыгал вверх-вниз, заплясал над землей.
– Да, – вздохнул Лес, – наши старания снова и снова заканчиваются одним и тем же. Но мне ничего больше в голову не приходит. Как ни больно это признавать, мы с вами уже не те, что раньше. Похоже, даже всем заодно, даже смешавшим свою кровь с кровью плода, нам не хватает волшебной силы для завершения чар… тем более – даль-то какая! Согласен, вернулся он не целиком. Боюсь, отчасти он до сих пор там, у Мамунаппехта.
Небо с Ручьем вздрогнули.
– Он говорил о пауках в голове. Что еще это может значить?
Небо с Ручьем вздрогнули вновь.
– Что? Рассказать Отцу правду? Думаете, это так просто?
Похоже, именно так Небо с Ручьем и думали.
– Нет. Он сокрушен, сломлен, его душа и сердце в смятении. Что, по-вашему, произойдет, если рассказать ему о Мамунаппехте?
Лес выжидающе умолк, однако прекрасно видел: ответ им известен.
– Верно, тогда он немедля к Мамунаппехту, к шаману пойдет. Даст ему бой. А готов ли он к этому бою?
Ответа не последовало.
Лес тяжко вздохнул.
– А если шаман прознает, что Отец жив, куда он, по-вашему, первым делом отправится?
Ручей и Небо с тревогой взглянули на алое деревце.
– Верно. И все будет кончено. И потому, если Отец отыщется, действовать надо как можно проще. Не станем забивать ему голову прошлой жизнью, прошлыми оплошностями и ошибками. Сейчас для него главное – кровь. Если нам нужно, чтоб он стал погубителем, он должен губить. Убивать. Купаться в их крови. Вот тогда он снова станет силен, снова прогонит их прочь! – Голос Леса возвысился, исполнился огня, жажды мести. – А Паупау окрепнет, вырастет выше прежнего, даст нам такой урожай, что сам Мамунаппехт задрожит перед нами от страха. И вот тогда… тогда…
Взглянув на тоненькое алое деревце высотой разве что в рост человека, покачивавшееся на легком ветру, без единого плода, цветка или хоть крохотного бутона на ветках, Лес тяжко вздохнул.
– Но прежде всего, нужно найти Отца… и поскорее, пока нас не опередил Мамунаппехт.
Глядя на небольшую яблоньку возле Эдвардовых ульев, Абита никак не могла надивиться на сочные, соблазнительные плоды, висящие невысоко над землей. Листья яблоньки сверкали потрясающе ярким багрянцем – оставалось лишь удивляться, как она не заметила этого невероятного деревца раньше. На вид кроваво-алые яблоки, несомненно, казались вкуснее всех, какие ей когда-либо доводилось пробовать. Рот моментально наполнился слюной. Абита шагнула к деревцу, потянулась за яблоком, однако, услышав шипение, тут же отдернула руку. На ветке, свернувшись кольцами, лежала шелковисто-черная змея с красными глазками.
