уже сложилось. Организовали ополчение, улицы патрулируют…
— Так разгоните их, пока не рвануло.
— Польза-то с них есть, — угрюмо возразил Рамиро. — В некоторых районах и впрямь поспокойнее стало. И знаешь, они по-своему правы. В последнее время в Эксперимент такая шваль лезет — вообще неясно, о чём Наставники думают. Может, кого-то и надо бы… ну, ты понял.
— Не понял. Ты предлагаешь убивать новичков? Так, для профилактики? — сухо спросил Илья.
— Да не всех же! Просто — порасспрашивать их на входе, чего им в том мире не сиделось. Если учёный какой, как ди Пьетро этот — добро пожаловать, а если бандюк очередной — так ну его нахрен.
— Я смотрю, вы всё до мелочей продумали?
— Ладно, проехали, — Рамиро отвёл взгляд. — А по делу… нет, извини. Ничего нет. Ни отпечатков, ни свидетелей. Глухо. Появится что — я с тобой свяжусь.
Брешет, понял Илья. И про полное отсутствие следов брешет, и про то, что позвонит.
* * *
Он шёл по улице, то и дело срываясь на бег — столько времени потрачено, и всё впустую. Но Рамиро-то каков! Как он вообще мог связаться с этими недоумками? Рамиро Родригес из наркокартеля — да его эти Чистильщики первым бы в расход пустили! Хотя — может, потому и спелся с этой фашнёй, чтобы себя обезопасить?
— Извините! — окликнул его кто-то. — Вы же Илья, верно? Илья Стаценко?
Он обернулся.
Этого парня Илья раньше не видел. Молодой, смуглый, с прямым и открытым взглядом.
— Драган Йованов, — представился он, протягивая Илье руку. — Я вас, на самом деле, давно ищу. Это ведь вы Рёсселя поймали?
Вот ведь чёрт — ещё один идиот, охочий до застарелых сенсаций…
— Только не подумайте, что я из этих, знаете, любителей маньяков, — он словно прочитал мысли Ильи. — Эта мразь убила мою знакомую. Очень хорошую девушку. Элис Филмор — вы же про неё читали, должно быть? Первая жертва.
Илья настороженно кивнул.
— Ну тогда… сами всё понимаете, — Драган ускорил шаг, чтобы идти вровень с Ильёй. — Уже три недели прошло, а полиция сидит сложа руки. Вы Рёсселя вычислили в прошлый раз — значит, и последователя найдёте! А я помогу, чем надо.
— И каким же образом?
— У меня есть доступ к личным делам. Я в Центре регистрации работаю. То есть, если надо чей-то адрес узнать или там место работы — с этим я помогу. Только скажите, что искать, и я хоть сейчас…
— Сейчас мне пора домой, — проворчал Илья. Не нравился ему этот энтузиаст-регистратор, но выбора не было. — Знаешь что? Я работаю на фабрике Боровского, это на проспекте героев Поворота. Завтра приходи к пяти вечера, тогда и поговорим.
3
В коридоре опять перегорела лампочка.
— Солнце, это я! — предупредительно крикнул Илья. — Всё в порядке!
Дверь кухни была открыта. Ванесса сидела в кресле, подобрав под себя ноги и завернувшись в старую кофту. Он подошёл, поцеловал жену в холодную щёку. Заглянул в кастрюлю на плите — макароны, слипшиеся, сероватые.
— Я сегодня не дошла до гастронома, извини, — шёпот Ванессы был еле различим.
— Ничего, это тоже вкусно, — Илья потянулся за тарелкой и с неудовольствием отметил, что рука дрожит. — Ну, как дела?
Она разрыдалась.
— Ну что ты, солнце? — растерялся он. — Никто сюда не проберётся, правда. Замок мы поменяли, решётки на окна поставим — тут вообще будет, как в банковском хранилище…
— Я, кажется, с ума схожу, — Ванесса нервно сплела пальцы. — Я его видела. Рёсселя.
— Рёсс… — Илья поперхнулся ненавистным именем. — Ох. Солнце, мы ведь это уже проходили.
Проходили долго, трудно и грязно. Ванесса спала с ножом под подушкой, не выходила из комнаты, вздрагивала от каждого шороха — потому что знала, что Рёссель вернётся и заберёт её. Илья тогда сам чуть с ума не сошёл, глядя, как она себя изводит, а от врачей толку не было: «Что ж вы хотите? Ей нужно время»…
Приступы повторялись чуть ли не каждый год. Спровоцировать их могло всё, что угодно, любая мелочь. Оставалось только ждать. Каждый день терпеливо разъяснять ей, что прошлое в прошлом, что мёртвые не покидают могил, что бояться нечего — и понимать, что никакие слова, никакие доказательства не способны пробиться сквозь ту стену из мрака, которую выстроило сознание Ванессы.
И вот опять.
— Где ты его видела? — спросил он обречённо.
— На остановке автобуса. Сидел, читал газету. Он такой же, понимаешь? Такой же, как был. Не состарился, вот совсем. Та же осанка, глаза эти… — её передёрнуло. — Я спряталась. Я же не дура, понимаю, что нельзя, чтоб он меня увидел — но что он делал на нашей улице? Что ему нужно?
Илья гладил Ванессу по волосам, глядя в темень за окном. И всё отчётливее понимал: он примет помощь хоть от этого чудика из центра регистрации, хоть от самого дьявола. Лишь бы разобраться с выродком, нацепившим личину дохлого маньяка.
4
После ухода из полиции Илья сменил с десяток работ, и эта была не хуже прочих. Но именно сейчас как никогда хотелось просто взять и уйти, послав к чёрту едва переваливший за середину рабочий день, все эти накладные и объяснительные…
По улицам Города разгуливает тварь, уверенная в своей безнаказанности. Где-то там, в холодной пустой квартире, потихоньку сходит с ума Ванесса. А он сидит здесь, на фабрике, вместо того, чтобы делать хоть что-то действительно важное.
Зазвонил телефон.
— Илюха, ты? — встревожено спросил Рамиро. — Тут новый труп. Газетчики ещё не в курсе, но скоро такой шум поднимется…
Надо же, позвонил. Неужели всё настолько плохо?
— Кто на этот раз?
— Филиппа Пульезе, двадцать три года. Актриса. Да не в этом суть. Я, собственно, чего звоню? Тут ребята-криминалисты кое-что нашли.
Он замялся.
— Этот урод, видно, в процессе отвлёкся на что-то, и девчонка улучила секунду, чтобы под диваном пальцем в пыли процарапать… В общем, там твоё имя.
— Моё?
— Ну да. Не фамилия, просто имя; но ты много знаешь в Городе людей, которых зовут Илья? Я — нет. Так что, сам понимаешь, я должен спросить. Ты её знал?
— Лично — нет, — уверенно ответил Илья. — Афиши видел, интервью какое-то, кажется, читал. Это та, которая до Эксперимента работала официанткой?
— Она, — хмуро подтвердил Рамиро. — Знаешь что? Ты бы подъехал в участок. Не сегодня, я понимаю, у тебя работа. Но завтра с утра — заходи. Заодно и с тёзками познакомишься, если таковые найдутся… Всё, мне пора.
Илья снова уставился в накладную, но строки расплывались перед глазами.
Филиппа Пульезе. Актриса, значит. Одна из немногих, кто нашёл
