Книга Путинбург - Дмитрий Запольский

Но проиграл Цепов битву. Не срослось. Захирел «Доменикос» под Цеповым. Уехал домой в Нигерию Энтони. Говорят, стал там большим человеком, организовал приватизацию, насмотревшись на Чубайса, а когда все продал, купил себе погоны адмирала и стал командовать нигерийскими Военно-морскими силами. Главного журналиста Петербурга Анатолия Ежелева сбила насмерть машина. Цепова отравили полонием, Щекочихин умер от похожих симптомов. Митя Рождественский отсидел полтора года в выборгской тюрьме и умер, по официальной версии, от инфаркта.

Умер Виктор Илюхин, его соратник по антикоррупционной борьбе. Нет с нами Собчака. Отравили Литвиненко, расследовавшего наркотрафик. Разорился принц Лимон-Банан Кехман. А вот Сэм Ийнбор открыл во дворе на Невском частный клубик, в который пускали только по записи и только своих. Как заповедник. Не был я там. Не вхож я в эти тусовки.

Одно время до кокаиновой темы добрались дагестанцы. Я наблюдал своими глазами, как неизвестно откуда взявшиеся залетные абреки[241] вдруг буквально покупали ночные клубы (обычно нерентабельные, отдающиеся за копейки, чтобы просто хотя бы окупить затраты) и превращали их в кокаиновые точки. Даже для Петербурга, повидавшего много клубной экзотики, это было шоковое шоу. Во дворах Невского в конце девяностых возникли десятки маленьких клубов, хозяевам которых предложили вдруг продать заведения. Почти всегда участвовала районная администрация. Оферта сопровождалась наездом всяческих надзорных контор. То налоговая с контрольной закупкой, мол, чек не выбит за налитый мохито, а ну-ка мы сейчас выездную проверочку организуем! То пожарные начнут штрафовать за слишком узкую запасную дверь. То санитарный контроль внезапно решит проверить неработающую ночью кухню. То вдруг Госэнергонадзор установит, что проводка не соответствует стандарту. И так каждый день — штрафы, предписания, акты… Хозяин, если он не под влиятельной крышей, помыкается, да и продаст: все лучше, чем просто закрыть лавочку и вообще потерять деньги. И буквально через пару дней клуб открывается в новом формате: с кокаином в администраторской. И не просто можно свободно купить грамм, а прямо тут же на письменном столе распахать дорожки.

Так было с клубом на Невском, 88, так случилось с клубом во дворе на Невском, 114. Везде дагестанцы, причем непуганые, лихие, сидевшие. Казалось, их специально подрядили на этот бизнес, но для чего? Кому это было нужно?

В городе ходили слухи, что правоохранители просто задержали очень крупную партию кокаина и хотят таким образом реализовать ее в кратчайшие сроки. Но это довольно спорная версия, все-таки клубы покупали за десятки и сотни тысяч долларов. Значит, профит был небольшой, даже учитывая масштаб торговли. Вторая версия была менее популярна: кто-то просто решил вытеснить с кокаинового рынка традиционных дилеров и перезапустить торговлю.

Но при этом все же не обошлось без людей в погонах. Организовать масштабные наезды на малорентабельные клубы было сложно — они конкурировали друг с другом, а не с традиционными центрами продажи кокаина, платившими мзду тем же самым правоохранителям, чтобы избежать рейдов с привлечением спецназа. Эти рейды наносили клубам колоссальные репутационные издержки. Ведь, попав пару раз в такую передрягу, завсегдатаи понимали, что так будет и в третий, и в четвертый раз, и в пятый. И старались зашкваренные[242] ОМОНом заведения обходить стороной.

Обычно выглядела операция так. После полуночи в субботу врывались, вышибая двери с ноги, человек тридцать-сорок в камуфляже, с обнаженным оружием. Лица закрыты балаклавами. Иногда для острастки стреляли в потолок. Обычно холостыми, но я видел и боевые выстрелы, когда с потолка рушилась штукатурка.

— Работает спецназ! Всем стоять, не двигаться, руки за голову, лицом к стене!

И когда дилеры или покупатели начинали скидывать товар, когда на пол бесшумно падали полиэтиленовые пакетики или сверточки из мятой фольги, оперативники выхватывали из остолбеневшей толпы тех, возле кого они падали. Обычно это заканчивалось не задержанием дилеров, а надеванием наручников на самых прилично выглядевших посетителей, запихиванием их в автозаки и поездкой в РУБОП на улицу Чайковского, где наручники пристегивали к стальным кольцам, замурованным в стену. Очень неприятно стоять на корточках в рубоповском коридоре часа три, чтобы дождаться очереди в кабинет, где хамоватые менты обыскивали, снимали отпечатки пальцев, фотографировали, составляли карточку и требовали объяснений. Никаких наркотиков обычно не находили, разве что у наивных покупателей в кармане. Дилеры всегда приходили в клубы с дырявыми карманами, чтобы при поднятии рук по требованию спецназа пакетики выпадали на пол. Поди докажи, что этот пакет был у тебя в кармане! На мятой фольге отпечатков пальцев не остается.

У дагестанцев же рейдов никогда не проводили.

Кокаин — глобальное бедствие не столько потому, что втягивает потребителей в психологическую зависимость, сколько потому, что «инфицирует» целые цепочки людей, становящихся агентами не ради идеи, денег или влияния, а только ради наркотика. Попав под колпак Конторы, человек уже не может выкарабкаться.

В начале нулевых дагестанцы разом закрыли свои клубы. В городе сменилась власть. Пришла Валентина Ивановна Матвиенко. И тема ушла снова к наследникам Кости Могилы.

ЦЕПОВ

Ромушка был маленький. Нет, рост у него был средний, обычный. Но вот внутри он был годочков трех, максимум шести. Он любил производить впечатление. В точном соответствии с теорией Пиаже, мир для него делился на две неравные части. Одна, у которой он вызывал живой, неподдельный интерес, его привлекала и радовала. А другая часть, у которой Рома интереса не вызывал, для него не существовала. Всю свою жизнь он пытался расширить первую часть, порой небезуспешно. Его абсолютно не интересовало будущее. Точнее, он, как и все детки, хотел вырасти и стать большим мальчиком. Но совершенно не собирался при этом взрослеть. Это в конце концов и стоило ему жизни.

Он жил в мире игрушек. И игр. Офис охранной фирмы «Балтик-Эскорт» находился во дворах на Фонтанке. В сыром полуподвале. У Цепова был крохотный кабинетик-пенал, метра два с половиной шириной, но длинный. Стол, стул, диван. На диване сидели гости. Ну вы знаете, как сразу распознать неуверенного в себе человека, ставшего начальником? Он всегда старается расположиться выше собеседника. Рома поставил для гостей какой-то подростковый диванчик. И ты заходишь в помещение, хозяин встречает тебя с совершенно детской улыбкой, ласково подает тебе мягкую холеную ладошку (как ленинградская пышка: горячая, липкая и сразу сминается в твоих руках). А потом ты оказываешься в узком пространстве между стеной и столом, не знаешь, куда девать ноги, твоя голова — на уровне его стола, а он возвышается над тобой, величественный и недосягаемый.

Когда не было посетителей, Рома играл в