я делаю несколько шагов к ней и отвожу в сторону, чтобы с глазу на глаз всё обсудить.
— Я смотрю, в моих услугах тут больше не нуждаются, — холодный голос пропитан горечью и обидой.
Я срываюсь на ней, и это несправедливо, но со мной тоже никогда не поступали должным образом.
— Прости, Мир, это не мое решение, — тихо отвечает, повесив голову.
Стыдно, значит?
Я холодею. Меня попусту раздирают накопившиеся эмоции, которые я долго держала в себе. И черт с ней, с работой, я другую найду. Все же не гендиректор, получаю копейки. Мне просто обидно, что даже Женька, с которой мы столько месяцев проработали вместе, промолчала. Внутри еще теплилась надежда, что новенькая здесь временно, но виноватое лицо бывшей коллеги и тишина в ответ ясно дали понять, что меня просто вышвырнули.
— Ты могла хотя бы рассказать. Предупредить.
— А зачем? — та вспыхивает. — То-то ты больно многим делишься. Стала богачкой и теперь не собираешься с нами, простыми смертными, якшаться. Горгулья мне все объяснила, да и у самой мозгов хватает. Не такая уж я и тупая. Допетрить до того, что простой обслугой ты больше не будешь, и сама смогла.
Ее слова за живое дергают, и все же я не отмалчиваюсь.
— Другие сказали, а ты и поверила? — проглатываю жгучий комок в горле. — Я не собиралась увольняться.
— А почему нет? На твоем месте я бы даже не раздумывала.
Вот именно поэтому ты не на моем месте.
— Жень, скажи честно, Нина Евгеньевна сама так решила или ей кто-то помог?
Рыжеволосая выдерживает паузу, явно собираясь что-то ответить, но тут ее взгляд падает мне за спину, а губы растягиваются в легкой улыбке.
— Здравствуйте. Уже что-то подобрали?
Я оборачиваюсь и замечаю настойчивый взгляд серых глаз. Конечно, он просто не мог не вклиниться в разговор. И даже молчанием стал душить сильнее веревки.
Плевать, что он выберет и купит. Больше не могу здесь находиться, поэтому прошу у Раевского ключи от машины и без лишних слов выхожу на улицу.
В салоне душно. Солнечные лучи прямо на крышу падают, оставляю переднюю дверь приоткрытой. Внутри гадко, словно меня кислотой облили. Горечь насквозь язык прожигает. Полагаю, так и чувствуют себя безработные.
Передергиваю плечами, чтобы взбодриться и вяло оглядываю улицу. Ничего, завтра что-нибудь новенькое поищу. Не конец света.
Через несколько минут хлопает соседняя дверь. Тимур убирает на заднее сиденье пакеты с одеждой и включает кондиционер. Я льну к потоку холодного воздуха и блаженно закрываю глаза.
— Мы можем отменить примерку платья? — шепчу искусанными губами.
Если заставит, я первое попавшееся выберу.
— Конечно, — на удивление быстро соглашается, — я попрошу привезти все варианты к нам домой. Там и померяешь.
К нам домой…
Я теряюсь от этой фразы и все пропускаю мимо ушей. Его огромный особняк, спрятанный за высоким забором, не чувствуется своим. Да и не должен. Я там гость. Случайный попутчик.
Не могу не спросить.
— Тебе приятно делать мне больно?
Он отвлекается от дороги и переводит на меня слегка ошалевший взгляд. Знаю, я и сама в шоке, что начинаю в лоб спрашивать.
— Нет. О чем ты?
За солнечными очками и не угадаешь его настроение. То ли душой кривит, то ли и правда удивляется.
— Ты специально привез меня сюда. Хотел, чтобы я своими глазами увидела…
— Мира, что ты несешь? — раздраженно выпаливает. — Я выбрал твой магазин, потому что думал, что там тебе будет удобнее.
Берет меня за руку, оставляя вторую ладонь на руле, и негромко спрашивает.
— О чем вы говорили?
— Забудь.
Ладонь не убираю, потому что с его прикосновением дрожь перестает дергать за ниточки. Посидеть бы сейчас с Никитой, вывалить на него весь свой груз, а не сидеть со стеклянным взглядом, пялясь в лобовое стекло.
Так продолжается всю поездку. По ощущениям мы едем дольше, чем хотелось бы. И вроде даже в другую сторону, хотя я до сих пор не запомнила дорогу к дому.
Внезапно тепло ладони исчезает, уши погружаются в пустоту. Даже звук мотора стихает.
Я осматриваюсь. Никогда не была здесь раньше. Похоже на край Москвы. Пара неприметных домов с мощной крышей и участок. Людей вокруг нет.
— Где мы?
— Пойдем. Сама увидишь.
Не понимаю, что он снова задумал, но плетусь следом. Мы проходим через металлические двери и оказывается в помещении с большим количеством клеток. Вмиг пелена тишины спадает и заполняется громким лаем.
Животные?
— Зачем ты привел меня в питомник?
Возникает ассоциация и тут же ошпаривает. Я тоже что-то сродни дворняжке. Решетка над головой, ключ от которой в руках у хозяина, есть. Поблажки тоже только по чужой воле. Суть одна.
К нам подходит мужчина средних лет и по-свойски пожимает ладонь Тимуру.
— Старик, какими судьбами?
— Хочу детенышей твоих посмотреть. Что посоветуешь?
Чувствую себя лишней и пытаюсь отойти в сторону, чтобы не мешать, но ловкая рука Раевского сразу возвращает меня на место. Он даже не смотрит в мою сторону. Радар использует, что ли?
— Мира выбирает, — чеканит мне в макушку, ставя перед фактом.
Что?
Хлопаю ресницами от недоумения. Да чтоб я провалилась!
Наконец-то Раевский дает возможность что-то выбрать, и это — новый зверек? Нет, я не против животных, всей душой их люблю, но сейчас просто не вижу смысла кого-то брать с собой. Когда уйду от Тимура, а точнее, когда он меня вышвырнет, я не смогу за зверька ответить. Брошу на произвол судьбы. Разве что Лена позаботится.
— Зачем мне животное? — задаю очевидный вопрос.
— Сестра давно просила, да и тебе будет с кем позабавиться.
Отличная формулировка.
Возникнуть не успеваю, потому что грохочет радостный голос хозяина питомника.
— Осматривайтесь. Выбирайте. У них у всех здоровье крепкое.
Меня не шокирует количество животных, но от вида далматинцев и шпицев глаза на лоб лезут.
— Неужели даже породистых выбрасывают?
— Питомцы много внимания требуют, — отвечает хозяин, — а людям только красота и нужна. Как надоедят — сразу отказываются.
Мерзость. Неужели об ответственности не слышали?
Меня опаляет злость, а тело само двигается вперед. Назначить бы штраф таким заводчикам в несколько миллионов, чтобы мозгами думали, прежде чем покупать.
Иду дальше. Есть несколько кошек, но больше собак. От вида преданных глазок, которые прямо в душу смотрят, сестре кровью обливается. Каждый шаг все сложнее преодолевать.
В самой нижней клетке я вижу пятнистую лапку с черно-белым окрасом и приседаю на корточки, чтобы лучше рассмотреть. Маленький комочек шерсти мнется к самому краю и явно боится. Крошечные когти выпускает. На носике шрам, карие глазки уже лишены надежды.
Бедный.
