автобусной остановке, когда все сегодняшние пары уже позади. Даже тучи, что заслонили небо, не влияют на моё настроение. И даже незнакомая неуклюжая девчонка, врезавшаяся в моё плечо из-за собственной рассеянности, заслужила от меня только ироничный взгляд, а не злобную тираду.
И откуда только такие сонные мухи берутся? Мартынова и сама немного такая же, но её почему-то терплю и в какой-то степени даже обожаю.
В воздухе появился тот особенный запах, предвещающий скорый дождь, и поднялся лёгкий прохладный ветер. Нужно спешить. Собираюсь перейти дорогу на «неофициальной» зебре, но путь преграждает машина. В окне с опущенным стеклом смазливая мордашка Угольникова. Ну, неплохая тачка у парня, что сказать.
— Залезай в машину, — кивает на пассажирское сиденье рядом с собой.
— Ещё чего! — фыркаю. — Мы же уже обсуждали эту тему.
— Я и не предлагал тебя до дома подвезти, — говорит нарочито грубо. — Поговорить надо.
— Только не долго, — поднимаю голову вверх, оглядывая чернеющие тучи.
Похоже, сегодня может случиться первая гроза. Быстро обхожу машину спереди и усаживаюсь рядом с Угольниковым, не сильно хлопнув за собой дверью.
— Ну, привет, напарница по взятию интервью, — поворачивается ко мне Артём.
— Тебе было мало того, что мы партнёры по сексу?
— Партнёрами по учёбе тоже быть весело, я думаю.
— Учёба для тебя определяется понятием «весело»?
— В компании таких одногруппников да, — усмехается.
— Что же, — коротко смеюсь, понимая о чём он. — Мы тут все придурки. Каждый по-своему. Так о чём разговор?
— У нас всего неделя. В следующий четверг мы уже должны будем отчитаться о совместной проделанной работе. Поэтому предлагаю пойти в парк в выходные.
— В выходные не могу. Я же работаю.
— Ах, да. Библиотека, — говорит насмешливо.
— Да, — не поддаюсь на иронию в его голосе.
— Отгул? Заявление с доказательствами о том, что для учёбы надо отлучиться?
— Мы можем и вечером после пар сходить, — пожимаю плечами. — Выберем день, когда пар меньше. Не обязательно же в этом парке весь день торчать. В понедельник, например, день у нас не так загружен.
Артём несколько секунд смотрит на меня, и мне никак не понять, что за выражение приняло его лицо в текущий момент. Он удивлён? Разочарован? Заинтригован? Что, блин, означает этот его взгляд?
— Ты настолько кайфуешь от этой библиотеки, что не хочешь воспользоваться уважительной причиной взять отгул на один день? — прервал он, наконец, тишину.
— Да.
— Почему именно библиотека? Почему не официантка в кафе или не продавец-консультант?
— Тебе какое дело? — начинаю раздражаться. — Самому-то охота выходной тратить?
— Слушай… — тянет задумчиво, — один единственный вопрос, и я отстану от тебя с этой темой. Книги почему синие?
Потому что.
— Потому что люди, печатающие их, так решили. Не знаю, кто там эти вопросы решает. Может, дизайнеры, а может, кто-то другой.
— Ты же понимаешь, что я имею ввиду, — Угольников слегка раздражённо вздыхает, и я понимаю, что моим ответом он разочарован.
Спешащие с пар студенты и просто разные прохожие обходят машину, мелькая цветастыми пятнами прямо передо мной. Меня и этих людей разделяет лобовое стекло, а я чувствую странную нужду потревожить такое же «стекло» между мной и Артёмом. Поэтому спрашиваю:
— Что значило твоё: «Мне тоже в своё время его хватило…»?
— Кого или чего? — в непонимании нахмурил брови.
— Лишнего внимания, — уточняю.
— То и значило.
— Внимания от кого и по какому поводу?
— С чего это ты решила в моей жизни покопаться вдруг? Мы же только о сексе договаривались. Поэтому не думай, что мне теперь можно в душу влезать.
Ого, неужели разозлила? Ну, я тоже злиться умею.
— Вот и ты не лезь в мою.
— А когда такое было? Я лишь про книги спросил.
— Больше не спрашивай.
Артём вновь нахмурил брови, в задумчивости склонив голову чуть набок. Он пристально смотрит мне в глаза, словно пытаясь найти в них ответы на свои вопросы.
— Понял, — отвечает, кивая. — В понедельник, так в понедельник.
— А душа мне твоя и не интересна. Не воображай, — зачем-то снова ставлю его на место.
Не потому ли, что на мой вопрос отказался ответить? «Как и ты на его…», — добавляет внутренний голос.
— Зато мой член тебе интересен — так даже интересней.
Уязвлённое мужское самолюбие даёт о себе знать: парень нагловато обхватывает ладонью моё колено и слегка сжимает его. Я заворожённо наблюдаю за тем, как рука Угольникова принимается скользить вверх по моему бедру, приближаясь к краю юбки, а затем ныряет под неё и движется к краю трусиков. Там и останавливается, делая моё дыхание более тяжёлым.
— Ты ко мне явно не равнодушен, — выдыхаю.
— Конечно, — понижает голос. — Бесплатная и ничего не требующая вагина — какой мужчина останется равнодушным?
— Точно не ты, — шлёпаю по руке парня, отодвигаясь.
Артём не возражает, послушно убирая свою лапищу.
— Что ты этим хочешь сказать? — он будто даже оскорбился.
— Такие смазливые морды, как ты, только и рады потыкать в кого-нибудь членом.
— А такие стервы, как ты, только и рады ноги раздвинуть перед такими, как я! — ух, какие искры полетели!
— Сегодня не раздвину. Смотреть на тебя не могу, какой же противный.
Как мы вообще пришли к такой грызне? А началось всё с простого обсуждения интервью в парке аттракционов…
— Ты секси, но ровно до тех пор, пока не откроешь рот и не начнёшь извергать из него свою дерьмовую речь. Лучше бы ты этим ртом другие вещи делала.
— Свою дерьмовую речь я засуну тебе в задницу! — тянусь к ручке двери, но Угольников успевает её заблокировать. — Отвали от меня!
— Довезу до остановки.
— Я хочу выйти, — и сразу первые капли дождя звонко ударили в окна.
— Выйдешь на остановке, — ответил тоном, не допускающим возражения.
И ведь делать нечего — приходится молча сидеть и ждать освобождения. Внутри кипит злость от нашей перепалки, а деть её никуда не могу. Не побью же водителя, который меня везёт и отвечает за мою жизнь и безопасность? И разговаривать не хочу.
А сквозь пелену немой ярости тонкий голосок где-то внутри: «А ведь мог бы и высадить тебя, наплевав на дождь…».
Глава 26
Артём
В выходные я и Крылова не общались. Так и стояла перед глазами сцена, как девушка пулей выскакивает из моей машины и мчится под крышу автобусной остановки. Словно гнался за ней кто. А я бы и рад схватить её за руку и усадить обратно в тепло салона, да только не дурак. К чему моё рыцарство, если оно никому не нужно? Одарии не нужно.
Раз она работает и очень занята своими
