вспышкой пронзила сознание.
«Какого хрена она тут забыла?!» — Мысленно бунтуя, я, как ненормальный, шарил взглядом по залу в поисках придурка, зовущегося ее молодым человеком.
«Какого черта он ее сюда приволок?! Где вообще мозг у этого убогого!?»
За прошедший месяц я минимум дважды слышал от Игоря дифирамбы в честь «идеального» Ивана — какой он замечательный и как подходит Кире в роли жениха. Брат даже подумывает предложить этому молодому да прыткому место в своей фирме. Я слушал все это вполуха, сжимая до скрежета зубы и до боли кулаки.
Белка в коротком платье на танцполе зажигала одна, и час моих за ней наблюдений лишь укрепил меня в желании оторвать башку идиоту, отпустившему ее в самостоятельный вояж по злачным местам, а самой виновнице моего отвратительного настроения надрать задницу в воспитательных целях. Руки так и чесались сорваться и воплотить в реальности хотя бы вторую часть задуманного.
Но апофеозом, сорвавшим все предохранители и выпустившим наружу разъяренного зверя, стала рекламная листовка в ее руках и азарт, горевший в глазах Белки, когда она делилась своим замыслом с подругой. Это было последней каплей, переполнившей чашу моего почти ангельского терпения.
— Какого хрена ты творишь? — ору я, пинком распахивая дверь в ВИП-комнату.
— Не твоего ума дело! — возмущенно шипит в ответ Белка и стреляет в меня яростным взглядом, отходя назад и упираясь спиной в захлопнувшуюся дверь.
— Мое, черт побери!
Молниеносно сокращаю расстояние между нами и впечатываю кулаки в дверное полотно. Белка вздрагивает, на миг теряется, испуганно замирая, с широко распахнутыми глазами.
— Мое, — тише, но с той же строгостью повторяю я, наклоняясь над ней, и, поддев ее за подбородок, заставляю смотреть мне в глаза. — Это мое дело, раз твоему убогому не хватает мозгов не пускать тебя одну в такие заведения.
— Он не убогий! — воинственно защищает она его. — И я не маленькая девочка! Сама разберусь!
Ее упертость и твердолобый протест наполняют воздух вокруг нас потрескивающим напряжением, от искр которого моментально воспламеняется бикфордов шнур моего терпения. Огонек мчится с неумолимой скоростью, пожирая оставшиеся секунды тишины и крохи моего благоразумия, а мы свирепо прожигаем друг друга взглядами.
— Ну, давай, — цежу сквозь плотно сжатые зубы, — станцуй для меня, — киваю в сторону шеста, ловя мелькнувшую в ее глазах растерянность. — Ты же этого хотела? Будем считать, что я твой рекрутер.
Мучительная тишина взрывается ее дерзким выпадом, уничтожая напрочь остатки моего терпения.
— Да пожалуйста! — самоуверенно заявляет Белка и гордо вскидывает голову.
Она подцепляет подол своего соблазнительно короткого платья и порывисто стаскивает его с себя. Блестящая тряпица бесполезным клочком отлетает в сторону, оседая цветной лужицей на пол. Белка с усилием упирается ладошками в мою грудь, стараясь сдвинуть меня с места, а я дурею от вида ее обнаженного тела, облаченного лишь в кружево нижнего белья и ажурные чулки с миниатюрными бантиками на резинке. И этот до дрожи знакомый аромат сладкой груши окончательно сносит все преграды, так старательно мною выстроенные.
С рыком голодного зверя резко отталкиваюсь ладонями от стены, чтобы тут же взять в плен гибкий девичий стан, обхватить тонкую талию и впечатать ее стройное тело в свое, как недостающий кусочек пазла. Она, такая горячая и такая податливая, льнет ко мне цепкой лианой, словно только этого и ждала. А меня штормит от близости желанного тела, от неподдельных эмоций, сквозящих в ее тихом стоне-выдохе и от того, что сейчас она в моей власти.
Одной рукой удерживаю малышку за талию, не давая упасть или отодвинуться от меня даже на пару сантиметров, второй рукой подцепляю ее подбородок, побуждая смотреть мне прямо в лицо. Несколько секунд, словно ненормальный, просто тону в манящих омутах этих убийственно томных глаз. Мир вокруг поставлен на паузу, есть только мы, наше дыхание, смешивающееся с тихим стоном, наши сердца, танцующие в унисон.
Накрываю жадным поцелуем ее такие нежные губы, сминаю их в жестком поцелуе, потому что просто изголодался по ней. Просто зол и как озверевший хочу заклеймить, оставить свой след. Сделать своей, и на хер все остальное!
Оставив ее в тот вечер на даче, я был стопроцентно уверен в том, что поступаю правильно. Отступаю, решив не ломать девочке жизнь. Она молода, невинна и неопытна. Взрослый мужик вроде меня, не собирающегося менять свою жизнь, привычки и взгляды на отношения, — не подходящая пара для идеальной маминой принцессы. Ей нужен другой. И все это время я рьяно верил, убеждал себя в правильности поступка и тупо верил, что мое волевое решение благоразумно.
Вот только все это полная хрень! Один взгляд на нее, один вдох ее дурманящего аромата, и меня накрывает волной яростного желания. Пофиг на то, что будет потом, разберусь — не маленький. Сию минуту мне нужна только она. Сегодня, завтра, послезавтра… Только она!
Опускаю ладони на аккуратную Белкину попку, сжимая ее упругие ягодицы до отметин на нежной коже. А ее ладошки, взметнувшись, опускаются мне на плечи. Острые ноготки впиваются в кожу сквозь ткань рубашки, распаляя и без того полыхающий жар первобытного возбуждения.
Ее хриплый стон звучит, словно музыка, услаждая мой слух, и я лишь сильнее впиваюсь в ее податливые губы. Сминаю их до клацанья наших зубов. Она, как крепкий алкоголь, бьет по мозгам, и я уже не контролирую себя.
Приподнимаю малышку за бедра, и она моментально обвивает мой торс ногами. За пару шагов преодолеваю расстояние до дивана, опуская на него свою драгоценную ношу. Нависаю над ней, как коршун над добычей, и на миг замираю, пытаясь перевести дыхание, чтобы не сорваться окончательно и не растерзать ее, словно самый вкусный десерт.
Белка смотрит на меня затуманенным похотью взглядом, утягивая в омут обоюдного влечения. Ее тонкие пальчики уже колдуют над ширинкой на моих брюках. Звук расстегивавшейся молнии и шелест спускаемых ее нахальными ручками штанин томительной эйфорией услаждают мой слух. Я подаюсь вперед, приглашая моего смелого зверька взять то, чего она так рьяно жаждет, пока я еще в состоянии контролировать происходящее и не сорваться в штопор, где мне уже будет по барабану на нежности.
Ласковые ладошки малышки захватывают в плен давно стоящий колом член, а ее розовый язычок с жадностью проходится по губам, делая их влажными и такими желанными.
— Что, твой Ивашка так хуево трахается, что ты такая «голодная»? — срывается с моего языка, прежде чем мозг возвращает себе способность здраво мыслить.
Атмосфера вокруг нас резко меняется до состояния январской метели с завыванием северных ветров, и я даже не успеваю
