– Да, – опустошенно сказала Карин. – Было. – Рэйф пристально смотрел на нее, ожидая еще каких-то слов, но Карин больше ничего не сказала.
Он почувствовал, как к горлу подкатывается тошнота.
Почему она сказала, что произошедшее между ними было особенным? Что она хотела этим сказать? Что любит его? Или что он любит ее? Нет, потому что чувства под названием «любовь» в природе не существует. И если она скажет, что любит его, что то, что произошло и происходит между ними, есть любовь, он скажет ей… скажет ей…
– И почему же ты считаешь это чем-то особенным? – иронично спросил он, ненавидя себя за эту иронию, за этот холодный тон. Сердце его колотилось где-то в горле, потому что он вдруг почувствовал, как много значат для него ее ответ. – Ну же, – грубо поторопил он, – скажи мне, чем же отличалось занятие сексом со мной?
Карин стояла перед ним, расправив плечи и гордо вскинув голову. У ее ног корчились в агонии ее мечты и надежды. Оставалась только гордость.
– Тем, что ты сделал меня беременной.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Бледные лучи осеннего солнца едва пробивались сквозь зашторенные окна гостевой комнаты пентхауса Аманды в Нью-Йорке, выходящие на Центральный Парк. Обычно солнечная комната была погружена в полумрак.
Аманда, стоя в дверях, наблюдала за сестрой. Карин с Эми на руках сидела в кресле и кормила ее грудью, вернее, пыталась накормить и, похоже, безуспешно. Аманда ласково прикоснулась к своему округлившемуся животу и с деланной улыбкой решительно вошла в комнату, включив свет.
– Ты сидишь, как в темнице, – весело произнесла она. Подойдя к окну, она раздвинула голубые бархатные портьеры. – Если так пойдет и дальше, придется здесь установить лампы дневного освещения.
Она подошла к Карин, но та была всецело поглощена Эми. Малышка нервничала, то и дело выплевывая сосок материнской груди, и Карин с отчаянием думала, что матерью она тоже оказалась никудышней. Аманда еще с минуту понаблюдала, затем не выдержала.
– Карин!
– Что?
– Дорогая, не лучше ли дать малышке бутылочку?
– Она уже пила из бутылочки утром.
– Ничего страшного. Сама видишь, что у тебя возникли… затруднения.
– Никаких затруднений. Сейчас все получится.
– Ты уже вполне можешь кормить Эми из бутылочки все время. В книге говорится…
– Я знаю, что говорится в книге. Это моя книга, помнишь?
– Да, но…
Карин посмотрела на сестру пустым взглядом. Спокойно, велела себе Аманда, надо быть дипломатом. Нужно быть терпеливой и все время улыбаться.
– Я верю, что ты лучше меня знаешь, что написано в книге. Но вдруг ты что-то забыла или не так поняла…
– Ради Бога, Аманда! Ты прочитала одну книгу по воспитанию детей, твой малыш еще не родился, а ты возомнила себя экспертом?
– Я – твоя сестра, – Аманда с трудом сдерживалась, – и я люблю тебя. И племянницу свою я тоже люблю.
Карин застегнула блузку и поднялась с кресла.
– Ладно, пошли на кухню и подогреем бутылочку.
Увидев, что сестра ее всерьез расстроена, Аманда помрачнела.
– Прости меня.
– За что? – Но улыбка Карин была слишком широкой, чтобы быть искренней. – Не стоит так меня щадить только из-за того, что я ушла от Рэйфа. Любовь не имела к нашему браку никакого отношения. Он женился на мне только из-за Эми.
– Ублюдок, – сказала Аманда и взяла Эми из рук сестры. – Ну вот, малышка, сейчас тетя накормит тебя ужином, вкусным и теплым.
– Не называй его так! – резко вспылила Карин.
– Как? Ублюдком? Ради всего святого, как я еще должна называть мужчину…
– Это ужасное слово.
– Это он ужасный человек…
– Разве я говорила, что он плохой человек?
– Если он такой святой, почему тогда ты решила развестись с ним?
– Я никогда не говорила, что он святой. Он… просто мужчина. Он такой, какой есть.
В комнату вошла няня.
– Извините. Я не помешала вам? Может быть, я отнесу девочку наверх?
Карин кивнула. Эми так и уснула с соской во рту. Осторожно взяв дочь из рук сестры, Карин поцеловала ее в макушку и передала няне.
– Она немного капризничала. Если она…
– Если она проснется, – вежливо перебила няня, – я немедленно вас позову.
– Спасибо, Тереса.
Дождавшись пока няня унесет ребенка, Аманда улыбнулась сестре.
– У тебя хорошая няня.
– Да.
– И очень ответственная.
– Да.
– Хочешь кофе?
– Да.
Аманда занялась приготовлением кофе, а Карин достала из холодильника кувшин со сливками, а из шкафчика – сахар. Спустя минуту сестры уже сидели за столом друг напротив друга и пили кофе.
– Отличный кофе.
– Это мой единственный кулинарный талант, – усмехнулась Аманда. – Наша кухарка спокойна, уходя на выходной, потому что знает, что я не сунусь в ее владения.
– У вас та же самая кухарка?
– Конечно. Она уже очень давно работает у Ника.
– Помнишь те печенья, которые ты пыталась испечь, когда мы были детьми?
– Помню. Как и то, что ты всегда мастерски увиливала от разговора. Особенно, если была огорчена или расстроена.
Карин отставила свою чашу и сложила руки на столе.
– Я не расстроена.
– Ты ушла от мужа.
– Я ушла от человека, за которого не должна была выходить замуж.
– Да?
– Да.
Аманда вздохнула.
– А я помню, – заметила Карин, – что ты всегда так выразительно вздыхала, когда совала свой нос в чужие дела.
– Но ведь мой вопрос вполне естественен!
– Я не считаю его таковым. Впрочем, можешь задавать любые вопросы, но вот отвечу ли я?
Аманда откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
– Ты говоришь, что не должна была выходить за Рэйфа…
– Не должна.
– Тогда почему вышла?
Карин засмеялась. Она встала, подошла к плите и налила себе еще кофе. Затем обернулась и посмотрела на сестру, но Аманда отрицательно покачала головой.
– Маленькому принцу вредно много кофеина. Карин улыбнулась.
