Женя с открытым ртом слушала меня, боясь перебить. Казалось, что она даже не дышит, страшась упустить малейшую деталь.
— Я в шоке. Я просто в шоке. — отмерев, произнесла она. — А ты оказывается не обычный пирожок, а с малиной.
— Малиновые пирожки чем-то отличаются от обычных? — я схмурила брови, с сомнением посмотрев на неё.
— Конечно, они вкуснее. — решительно заявила она, наконец-то опустошив свой бокал. — И что теперь? Вы вместе?
— Я не знаю. — пожав плечами, ответила. — Мы не говорили на эту тему.
— Как?! — вскрикнула Геша, скрестив руки на груди. — Так нельзя. Мужика нужно брать в оборот, пока он тепленький. А то можешь упустить такую крупную рыбку.
— А зачем нужна эта рыба, если ее нужно держать? — я недоуменно усмехнулась. — Для меня отношения — желание обоих. А если нет этого желания, то и смысла в отношениях нет.
— Дурочка ты, Голубева. Думаешь все те, кто замуж выходят слишком заботятся о желаниях своих парней? — она ухмыльнулась. — Не смеши. Таких мужиков, как Львинский, нужно брать тепленькими, беременеть и тащить под венец.
— Ты прекрасно знаешь, что я совершенно с этим не согласна. Поэтому давай закончим эту тему, пока не поругались.
— Ты просто живешь в своих розовых очках, не решаясь воспринимать суровую реальность. Любовь и прочие телячьи нежности для дур, которые готовы всю жизнь прожить с милым в шалаше. Только по прошествии годов, они ой как горько жалеют, что выбрали одноклассника Васю на битой семерке, окрыленного безграничной любовью, а не взрослого и богатого Николая на новеньком бмв, предлагающем светлое будущее по расчету. А если так хочется большой и светлой, то всегда можно найти любовника.
Я совершенно не понимала ее рассуждения, считая, что всего добиться можно вместе. Разве это не счастье — делить с любимым человеком взлеты и падения? Переживать боль утраты и радость приобретения?
Но позиция Жени имела право на жизнь, поэтому я ее никогда не осуждала за подобные мысли.
Прервал нас настойчивый звонок в дверь.
— Антон? — удивилась я, видя свое безумие на пороге.
— Ты ждала кого-то другого? — удивившись спросил он.
— Нет, конечно. — я с замешательством смотрела на него. — А ты зачем приехал и даже не позвонил?
— Вообще-то, милая моя, я раз десять точно тебе звонил. Но ты не удосужилась взять трубку. — он подошёл вплотную ко мне, прислонив к стене. — Я соскучился. — на выдохе, прошептал Антон, нежно поцеловав в верхнюю губу.
— Наверное, я поставила его на беззвучный. — я обхватила его губы, притягивая к себе.
— Надеюсь, ты еще не разобрала свою сумку. — прислонившись к моему лбу, спросил он.
— Уже разобрала. — ответила я, не отводя взгляд от угольных глаз. — А что?
— Тогда придётся собрать ее обратно. — усмехнулся Антон. — Ты переезжаешь ко мне.
— Ты с ума сошёл? — я немного оттолкнула его, расширяя пространство между нами. — Зачем?
— Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. — Львинскому явно не понравилась моя реакция. В его голосе появились нотки раздражения. — Что в этом плохого?
— Ничего. Просто я совершенно к этому не готова. — я вывернулась из его объятий, отойдя на шаг. — Мы буквально вчера поняли, что нравимся друг другу, а сегодня ты уже мне предлагаешь съехаться.
— В чем проблема, Ник? — непонимающе спросил он. — Я знаю, что хочу быть с тобой.
— Антон, когда «быть вместе», приравнялось к «жить вместе»? — я недовольно скрестила руки на груди. — Зачем ты все усложняешь?
— Я усложняю? — с вызовом спросил он, подняв вверх правую бровь. — Пришёл к ней, как последний идиот предлагаю переехать ко мне, а она упрямиться, показывая свой дурной характер.
— Дурной характер? — уже я переходила на повышенный тон. — Ты сам все решил за меня, а теперь удивляешься, почему я против! Я не из тех, кто, пуская слюни, поползут за тобой на край света. Для меня вообще не проблема оставить наше приятное времяпровождение светлым воспоминанием!
— Ах так! — зло прошипел он. — Отлично. Давай тогда попытаемся восстановить деловые отношения. — он отвернулся, засунув руки в карманы брюк. — Меня полностью устраивает, как ты готовишь, поэтому завтра в девять утра жду тебя у себя.
— Хорошо. — спокойно произнесла я.
Головой повернувшись ко мне, я увидела горящий взгляд Антона. Не сказав больше и слова, он ушел, закрыв за собой дверь.
— Все хорошо? — спросила Женя, высовываясь из двери гостиной.
— Все просто отлично! — прокричала я, идя в свою комнату.
Вот почему? Почему нельзя себя нормально вести? Я же видела, что Львинский, если захочет, может быть совершенно адекватным. Но, видимо, сейчас он либо не хотел, либо разумность в Неаполе была напускная и на деле у него серьёзное психологическое расстройство, в чем я сильно сомневалась.
Всю ночь я проворочалась, но так и не смогла нормально уснуть. Дремота вымотала тело, поэтому утром я встала с отвратительным настроением.
Наспех собравшись, поехала на свою «любимую» работу, всем сердцем надеясь, что Антона не будет дома.
— Подождите, пожалуйста. — крикнула я, забегая в подъезд.
Добежав до лифта, как вкопанная остановилась, увидев Львинского. Он молча исподлобья смотрел на меня.
— Будете заходить, Вероника Юрьевна? — деловым тоном произнёс он.
— Воздержусь. — я отвела взгляд, смотря на «безумно красивую» бежевую стену.
— Как хотите. — он нажал кнопку и двери потихоньку закрылись.
Злость, смешанная с раздражением брала верх. Как мне вообще могло показаться, что этот человек способен на любовь?
Зайдя в соседний прибывший лифт, лбом прислонилась к холодному стеклу.
«Убери голову, дурная. После тебя останется отпечаток твоего жирного лба», — усмехнулось подсознание, ещё больше наливая масла в огонь.
Антон вольготно расхаживал по своей квартире, даже не собираясь никуда уходить. Один Бог знает, каких мне сил стоило молча выносить его самодовольную физиономию и ни разу не заехать скалкой, которой я раскатывала тесто на домашние пельмени.
«Работы, говорил, много у него. Врун, брехун и лжец».
— Вероника Юрьевна, я до вечера уеду. — буднично сказал Львинский, встав в дверном проёме. — Прошу убрать квартиру. У Любови Ивановны снова какие-то проблемы с внуком. Сверхурочные я выплачу, можете не переживать.
— А я и не переживала, Антон Сергеевич. — рукой вытерев лоб, испачканный в муке, ответила я. — Хорошего дня.
— И Вам.
Он совершенно был уверен в своей правоте, не желая мириться первым. Я же знала, что если с самого начала не обозначить свою позицию, потом можно забыть о личном мнении, всегда выполняя приказания не любимого Антоши, а сурового Антона Сергеевича.
