За рулем машины, следующей впереди меня, сиделмужчина лет тридцати пяти. Казалось, он не торопился. Пассажир рядом с нимбольше походил на водителя. Они молчали, не смотрели по сторонам. Я посигналили обогнал их. В зеркале заднего вида я заметил, что, как только я выехал надорогу, со стоянки у дома Ширли тронулась какая-то машина. Ее водитель явноспешил — он еле-еле успел вписаться в ряд следом за мной, едва не задев заднее колесомоей машины. Рядом с этим водителем тоже сидел какой-то молчаливый тип.
Я замедлил ход и задумался.
На полицейских эти люди не были похожи. Может,частные сыщики? Если так, кто-то им неплохо заплатил.
Я включил сигнал левого поворота. Машина,шедшая впритык за мной, прижалась к левой кромке. Вторая — тоже. В последниймомент я переключил сигнал на правый поворот, резко крутанул руль и, вызвавцелую бурю недовольства у водителей — завыли клаксоны, зазвучала ругань, —юркнул в улицу направо. Мои преследователи, видимо, не ожидали такого. Однамашина не смогла пробиться сквозь поток транспорта, однако вторая все-такисумела свернуть вслед за мной.
Я затормозил у светофора, опустил стекло икрикнул: — В чем дело, ребята?
Они даже не посмотрели в мою сторону. Но когдая вышел из машины, водитель тоже сошел на тротуар, сделав вид, будто ищет номеркакого-то дома.
Я вернулся в машину, выжал газ и, нарушив всеправила, умчался в боковой проезд. Через квартал обернулся: хвоста не было.
Убедившись, что преследователи отстали, япоехал к конторе Питера Джеррета.
Тот вовсе не хотел со мной разговаривать.Дескать, он собрался закрыть контору и уйти. Уже поздно, и он приглашен наужин. Он и так рассказал все, что знал, более того, дал ценную информацию. Немогу ли я прийти завтра?
— К сожалению, не могу, — ответил я.
Он нетерпеливо посмотрел на часы и пригласилменя в кабинет.
Теперь у меня было достаточно времени болеевнимательно рассмотреть Джеррета.
Он был высок, сухопар, лет пятидесяти двух, сбольшими залысинами. Недостаток волос на голове как бы компенсировался оченьгустыми бровями. Когда он начинал говорить о деле, то пригибал голову и в упорсмотрел на собеседника из-под своих густых насупленных бровей. Должно быть, еговзгляд производил впечатление.
Я выдержал этот взгляд и спросил:
— Зачем вам понадобилось выводить меня наэту Фил-лис Фейбенс?
— Я иногда занимаюсь антиквариатом. Это уменя хобби. Вот и вспомнил, что как-то купил у мисс Фейбенс подвеску.
— Часто вы занимаетесь такими делами?
— Какими? Антиквариатом?
— Да.
— Время от времени. Сейчас реже — спросне тот.
— И что вы делаете с этим добром? Меняинтересует финансовая сторона.
— Простите, но это уже мое личное дело.
— Спасибо за честность. Тогда ответьте надругой вопрос: вы не рассказывали сержанту Бьюде о вашем «хобби»?
— Он меня о нем не спрашивал.
— А по своей инициативе вы ни о чем нерассказываете?
— Как, впрочем, и вы.
— Вы сбывали антиквариат Кеймерону?
— Нет.
— Допустим, Филлис Фейбенс сказалаправду: она действительно продала вам гранатовую подвеску. Что стало с этойподвеской?
— Я ее продал.
— Мистеру Кеймерону?
— Нет.
— Каким же образом она попала кКеймерону, да еще с изумрудами вместо гранатов?
— Я не уверен, что это та самая подвеска.
— Выходит, вы плохо помните эту подвеску?
— Совершенно верно.
— Вы даже забыли, какие в ней были камни— гранаты или изумруды?
Он промолчал.
— Интересное дело, — продолжиля. — Вы такой специалист и не помните, что купили — драгоценность илидешевую побрякушку.
— Когда подвеска была в моих руках,изумрудов в ней не было.
— Значит, вы не уверены, что это та самаяподвеска?
— Нет. Помню только, что Филлис Фейбенспродала мне украшение такого же стиля. Это было уже давно. И я забылподробности — пришлось заглянуть в записи Я, мистер Лэм, хотел вам помочь, а вответ вместо благодарности слышу обидные вещи.
— В таких играх результат часто совсем нетот, какого ожидают.
— Согласен.
— Мне показалось, что Филлис Фейбенсспециально подставили, чтобы запутать следы.
— Очень жаль. Я действительно хотелпомочь вам.
— Мисс Фейбенс держалась совершенноспокойно, охотно отвечала на вопросы и с такой готовностью вызвалась помочь,что я сразу насторожился.
— Уверяю вас, мистер Лэм, я вовсе несобирался вас запутать…
— Интересная получается история. Выпокупаете у Филлис Фейбенс подвеску и продаете ее по каналам, которые держите всекрете. Подвеска оказывается у Роберта Кеймерона. Он заменяет гранаты иискусственный рубин на прекрасные изумруды и снова приносит ее вам для оценки.Вы показываете подвеску Наттоллу, потом возвращаете ее Кеймерону, а тот — ужепосле оценки — опять вынимает из оправы изумруды, возможно, для того, чтобывставить те самые гранаты и рубин.
— Ничего не понимаю.
— Вы сыграли немаловажную роль в этойистории. Сначала купили подвеску, потом продали ее, потом некий человеквставляет в подвеску изумруды и снова приносит вам, чтобы вы оценили ее уНаттолла. И после этого вы утверждаете, что торговля антиквариатом для вас лишьхобби? Вы прямо как Рим.
— Как это понимать?
— Все дороги ведут к вам.
— У меня есть только одно объяснение.
— Какое же?
— Подвеска, купленная мною у ФиллисФейбенс, и подвеска, которую приносил для оценки Кеймерон, — вещи разные.Хотя в какой-то момент я готов был поклясться, что оправа одна и та же.
— Когда Филлис принесла вам подвеску, выне придали ее приходу особого значения?
— Конечно, нет. То был вовсе не шедевр.Мало ли таких вещей проходит через мои руки!
— Эта подвеска довольно необычной формы.Вы напрасно говорите, что таких много.
— И все же она не уникальна.